СюжетыОбщество

СЫН ОТВЕЧАЕТ ЗА ОТЦА

Этот материал вышел в номере № 19 от 18 Марта 2002 г.
Читать
Максим Дунаевский пишет совершенно новый мюзикл «Веселые ребята» Не знаю, как насчет «клинка», но порадоваться красавице, кубку да просто самой жизни Максим Дунаевский «на своем веку» умеет. Говорят, Алла Пугачева, услышав в сотый раз...

Максим Дунаевский пишет совершенно новый мюзикл «Веселые ребята»

Н

е знаю, как насчет «клинка», но порадоваться красавице, кубку да просто самой жизни Максим Дунаевский «на своем веку» умеет. Говорят, Алла Пугачева, услышав в сотый раз хрипловатый голос Боярского, вопрошающего «Куда вас, сударь, к черту занесло?», решительно постановила: «Одно из двух. Или пусть эта песня умрет. Или сам Дунаевский». Но время течет, и оба, слава богу, живы. Наверное, потому, что сам композитор настроен философски: «Все пройдет, и печаль, и радость…», — и продолжает сочинять шлягеры. Добавляя к утреннему кофе очередные «33 коровы», мы вспоминаем о притягательном «послевкусии» песен Дунаевского, незабываемом, «как стакан парного молока»…

— Вы ученик Хренникова, писали сонаты, ансамбли, симфонии, концерты, хоры. Неужели они никогда не исполнялись?

— Как говорил мой друг, было два исполнения: первое и последнее. И тормоз этому — я сам. В мире исполнительской музыки высокого класса у меня есть друзья, солисты, прекрасные дирижеры. Нередко мне предлагали сочинять для оркестров, для отдельных солистов. Ну, например, Володя Крайнев, Миша Плетнев. Считаю себя профессионалом, но недостаточно одаренным в этой области. Моя серьезная музыка не добавит ничего принципиального в мировую копилку классики. И потому спокойно с ней распрощался.

— Как произошел сдвиг в, скажем так, легкую музыку?

— Во-первых, мне повезло: с юности, лет с семнадцати, я начал профессионально работать в театре. Это был «Наш дом» — театр МГУ, знаменитый на всю страну, основанный тремя китами: Рутбергом, Розовским, Аксельродом.

Так я пошел по пути своего отца. Естественным продолжением стала работа в кино, музыкальном театре. Тут пригодился весь профессиональный арсенал, который я нажил.

— Ваш отец Исаак Дунаевский тоже естественным путем шел от классической музыки к песенной, к музыкальной комедии, киномузыке.

— Да, все схоже. Он был более широко образован, хотя и я получил хорошее образование. Учился, к счастью, у великолепных мастеров: Альфреда Шнитке, Андрея Эшпая, Николая Ракова.

— За уход с классической дороги они не прокляли?

— Ни в коем случае. Вот с Дмитрием Кабалевским, у которого я начинал учиться, был конфликт на втором курсе. Он считал, что сначала нужно постигнуть все азы, хрестоматию творчества. А уж потом уходить в профессию. Свою работу в театре я скрыл. Это его обидело. Как-то на даче он встретил еще здравствовавшего Семена Кирсанова. Тот поздравил Кабалевского с прекрасной работой его студента – мюзиклом, почти оперой «Сказание о царе Максе-Емельяне». По поэме Кирсанова. В том спектакле играли молодые, еще не известные Хазанов, Филиппенко. Кабалевский, крайне удивившись, обиделся и отказался от меня.

— Конфликт напоминает содержание фильма «Антон Иванович сердится»…

— Совершенно верно, произошло то, о чем сочинял музыку сам Кабалевский в знаменитом фильме.

— До звездных «Трех мушкетеров» в ТЮЗе какая из работ стала значимой для вас?

— Этапными работами для меня были: мюзикл в «Современнике» на стихи Окуджавы «Вкус черешни», спектакли у Розовского, первые фильмы. Например, ленфильмовская музыкальная лента «Синие зайцы» с Виталием Аксеновым. И вот сейчас, спустя тридцать лет, мы с Аксеновым снова работаем над большим киномюзиклом, посвященным трехсотлетию Петербурга.

— Потом был аншлаговый спектакль «Три мушкетера», московские кухни хрипели пламенным темпераментом новообращенных гасконцев: «Когда твой друг в крови. А ля гер ком а ля гер…». Дунаевский проснулся знаменитым и… решил, что мюзикл – его судьба?

— Раньше. «Мушкетеры…» — не начало, а конец этапа, к которому я шел как композитор, определивший сферу творчества: музыкальный театр и музыкальное кино.

Это было время «наступления» мюзикла: Гладков, Дашкевич, Рыбников. Всплеск интереса к жанру и в театре, и в кино.

— Сейчас, кажется, начинается новый бум мюзикла. Публика готова платить деньги за красочное шоу.

— Конечно, после десятилетнего вакуума возникает ностальгия по музыкальному спектаклю. Да и мастера не исчезли. Жаль, что в основном подобные действа создают не мастера, а довольно средние люди. Те, кто сумел достать денег. Мастера остаются на задворках.

Сидит Тухманов в некотором недоумении от собственной невостребованности. Вернулся супер-мастер, народный композитор и остался без настоящей работы. Я приветствовал его возвращение, говорил: «Без работы ты здесь ну никак не останешься». И, к великому моему удивлению, этого не произошло. Произойдет, возможно. Но очередь к нему должна стоять сегодня.

— К вам стоит?

— Уже появилась… небольшая. Все мы пережили десятилетие, когда никому не были нужны профессионалы.

— И что вы делали?

— Пытался заниматься бизнесом. Всяким. В начале 90-х далеким от искусства. И офисы здесь и в Америке открывали, и тряпки таскали.

— Не обанкротились?

— Обанкротились один раз благодаря МММ…

— То есть болели болезнями неразвитого капитализма вместе со своей страной.

— Да, по пословице, «колебался вместе с основным курсом». Я ведь никогда не писал просто песен для эстрады. И то, что пелось на концертных площадках, было той же музыкой из фильмов.

— Это преднамеренный бойкот? Или просто вы не нашли своего вокалиста, вдохновляющего на сочинение?

— Мои песни пели и Долина, и Понаровская. Жанна Рождественская спела много хитов для кино. Обычно певцы сами брали песни. Некоторые обращались: «Слушай, почему не напишешь мне хит?». «Хорошо», — отвечал я… И не писал.

И сейчас часто обращаются и молодые, и опытные певцы. А… вот не происходит. Лев Лещенко считает одним из своих ударных шлягеров «Городские цветы». Но песня написана для фильма, для Боярского. Лещенко ее перепел и превратил в хит. «Позвони мне, позвони..» поет сегодня Королева. При этом не считаю себя попсовым композитором. И попса тоже не считает меня своим. Благодарит той же индифферентностью. Вот сейчас написал две песни для Алсу.

Поддержите
нашу работу!

Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ

Если у вас есть вопросы, пишите donate@novayagazeta.ru или звоните:
+7 (929) 612-03-68

— Юная звезда сломала лед неприступности мэтра?

— Не в этом дело. Это тоже песни к кино, хотя продюсеры певицы довольны, особенно одной, которую и раскручивают, и клип снимают. Это песни к фильму «Атлантида» Александра Павловского. Звучать они будут за кадром.

— А как складываются отношения с догматиками-режиссерами?

— Этому меня научил мой покойный соавтор Леонид Дербенев, который воплощал собою непоколебимого борца с режиссерами. Тем не менее режиссеры Дербенева любили. И для неисчислимого количества фильмов он писал стихи к песням…

— Как раз на днях показывали концерт из песен Зацепина. Огромное число их на стихи Дербенева. И публика пела не то что первый — все куплеты, от начала до конца.

— Вот вам мастер. Но сегодня молодежь спроси: кто такой Зацепин, Дербенев? Она не знает. Что это за время такое? В Америке подобные им завалены работой на десятилетия вперед. Они – гордость нации. Им платят огромные деньги за способность сделать то, чего не сделают тысячи других людей.

Так вот Дербенев всегда повторял: фильм удачным может быть или не быть, но наша песня обязана сохраниться. Елико возможно, пиши шлягер, отдаленно связанный с фильмом. А режиссеры хотят, чтобы песня была внутри, неразрывно связана с фильмом. Набрасывают синопсисы песен, от которых потом ничего не остается. Если это зарифмовать, то песни не получится. Другое мышление, очень миниатюристское. Эта борьба Дербеневым всегда выигрывалась, а когда он стал маститым, то уже сам командовал парадом. У меня происходили свои битвы. В фильмах с подчинением режиссеру хита не получалось.

Вспомню такого замечательного мастера, как Ролан Быков. В «Автомобиле, скрипке и собаке Кляксе» не случилось ни одного шлягера. Режиссерская аура парализовала, подмяла под себя. В «Атлантиде» это удалось, потому что режиссеры уже доверяют. С одной стороны, песня цепляет фильм, я бы сказал, по настроению. С другой — это совершенно освобожденный, как птица, хит, имеющий крылья и вылетающий из кино.

— В хорошем кино музыка существует по законам симфонического жанра. И песня должна быть вписанной в этот контекст, как «Во поле березонька стояла» — в симфонию Чайковского. А шлягер — вещь целостная, самостоятельная. Не становится ли он инородным телом по отношению к кино?

— Как правило, в фильме существуют две линии. Например, «Мэри Поппинс...». С одной стороны, драматургия, симфоническими средствами выраженная, с другой — танцевально-песенная, требующая иных средств. Мастерство – в умении объединить их. Сейчас я занят интересной работой: полнометражный мультфильм на студии «Классика» — «Печать царя Соломона». Мы бы хотели, чтобы это было интересно миру, а не только России.

— После голливудской картины «Из холода» опыт у вас есть. У нас фильм не шел. Он получился хорошим?

— Неплохим. Звезды заняты. Но экранная судьба его сложная, потому что в картине участвовали и российские деньги. В связи с этим выход ее был сильно задержан.

— А в чем отличие работы композитора в кино за океаном и у нас?

— Сегодня отличий почти нет. Я тоже приложил к этому много усилий. Еще в конце 80-х пытался ввести голливудскую профессиональную систему в нашей области. Работу с компьютером по секундам, озвучивание по кадрам. А не «вприкидку», как это у нас делалось. Даже большие мастера не имели возможности скрупулезно работать с изображением. Сейчас все работают с компьютером. Музыка в современном кино — голливудском, европейском – ровно такой же элемент, как операторское искусство, работа художника, актеров, шум, звук.

— Вы писали музыку к популярному телесериалу «Граница». Она была сознательно архаична, потому что время действия — семидесятые годы?

— Конечно, это стилизация. Совершенно другую музыку я написал для «Атлантиды», события которой разворачиваются сегодня, другую и технологически. А в «Границе» время тридцатилетней давности. Все, как и музыка, должны раствориться в общем замысле.

Но если в «Границе» музыкальная идея, инструментовка, тематизм — в духе 70-х годов, то технология соединения музыки с изображением – сегодняшняя, актерская игра – современная.

— Когда-то от нападок и обвинений в заимствованиях страдал Исаак Дунаевский, знаю, что и вас не обошла чаша сия. Во время работы вы думаете о том, как избежать «повтора»?

— Тухманов как-то отшутился, когда его обвинили в плагиате: «Не пропадать же хорошей музыке».

Как избегать? Занимаюсь самоанализом. Есть близкие люди, которые тоже сразу укажут на сходство. Раньше мама, теперь – жена, музыкант по образованию. Вот в песне Алсу припев показался ей на что-то похожим. Пришлось переделывать. Сам слышу иногда похожие вещи. Но если рождены они разными идеями, воплощают разные мысли… Как-то слушали с моей двоюродной сестрой в консерватории увертюру к «Оберону» Вебера. И когда зазвучала побочная партия, мы вдруг переглянулись. Тему эту процитировал Исаак Дунаевский в песне Анюты. Помните, «Сердце в груди…». Правда, очень похоже, но и контекст совсем иной, и мысль другая.

— Как вы отнеслись к предложению написать мюзикл по мотивам «Веселых ребят»?

— Более чем осторожно. Если не сказать прохладно. Показалось, что нет причин для возрождения: ни темы, ни песенного материала. Не видел способа, как это осовременить А делать чистое ретро... Зачем? Все-таки 33-й год – время расцвета советского коммунизма со всеми вытекающими печальными обстоятельствами. Ни философски, ни идейно задача меня не вдохновляла. Думалось, все лучшее, связанное с «ВР», уже было. Но меня буквально заразила своей энергией Ирина Апексимова. Напор дьявольский. Она заставила почувствовать: тут может появиться живое. Я даже пытался сделать ей контрпредложение. Вспомнил о разработках одного полунаписанного мюзикла с ролью точно на нее. Но нет. Она азартно верит в будущее «ВР».

— Она поет?

— Пока не хочу слушать. Она сейчас серьезно занимается вокалом, подготовлена пластически. Пусть пройдет подготовительный этап, и я услышу, чего она достигла. Боюсь мешать. Если добьется каких-то результатов, можно будет дальше расти.

— Мне все это очень напоминает историю, как звезда Орлова сама себя делала: брала уроки вокала, каждый день вставала к балетному станку, сидела у рояля. И прославилась именно в «Веселых ребятах». Тут есть еще одна аналогия. Ведь идея «ВР» принадлежала будущему исполнителю главной роли – Леониду Утесову. Его азарт тогда вдохновил и Александрова, и Орлову, и Дунаевского… В какой стадии проект?

— Есть площадка, это будет «Новая опера», деньги. Есть режиссер Виктор Крамер (известный музыкальными постановками в Питере). Цепкий, молодой. Он так здорово придумал первый акт, что я подумал: чем черт не шутит.

— Но кто продолжит литературное дело, начатое замечательными авторами Эрдманом и Массом?

— Сначала предложили Киму. Он великолепный стилист, чувствующий время, остроумный. Потом — Ряшенцеву. Оба отказались в связи с загруженностью. Тогда появились Игорь Иртеньев и Вадим Жук. И тексты их попали совершенно точно, будто они сами и писали все это в те самые 30-е годы, а сейчас продолжают свою же работу. Лишенный литературного дарования, я нуждаюсь в материале, бурлящем идеями. Это необходимый импульс.

— А ностальгия по папиному творчеству – не импульс?

— Напротив, это самый ужасный, тревожный момент.

— Будут сравнивать…

— Не сомневаюсь, но надо сделать так, чтобы мюзикл выглядел не ремейком, а продолжением того, что когда-то было создано.

— Как же быть с пафосом, диктатурой идеологии, которой пропитаны не только тексты, но и советская музыка?

— Больше будет юмора, ни в коем случае не насмешки над временем. Но без флера иронии не обойтись. Ею были пропитаны и те «ВР». Хотя «Нам песня строить и жить...» пели вполне серьезно. Но все же неслучайно фильм запретил Берия. Они боялись юмора, ироничного отношения к советской власти.

— А герой еще не назван?

— Процентов на восемьдесят героем станет Меньшиков. Пишу с расчетом на него, как когда-то писал Д'Артаньяна. Сначала на Качана, потом на Боярского.

Публика XXI века услышит знаменитую реплику: «Анюта, пой!». И сомкнутся музыкальные темы прошлого и настоящего в авторстве двух Дунаевских.

Поддержите
нашу работу!

Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ

Если у вас есть вопросы, пишите donate@novayagazeta.ru или звоните:
+7 (929) 612-03-68

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow