П

роходит время, и от большинства людей не остается ничего, кроме черточки между датами. Великие оставляют после себя легенды.

Владимир Ворошилов легендой стал сам.

Телевидение создает виртуальность, жизнь, параллельную настоящей. И часто кажется, что она и есть жизнь. Ворошилов-ведущий творил эту виртуальность играючи. Он — Гений Игры. Другого Ворошилова я, зритель, не знаю. Теперь сложить его портрет можно лишь со слов тех, кто был рядом. В сущности, все воспоминания грешат относительной кривизной, но только они могут теперь что-то отнять или добавить. Потому что мы все знали Ворошилова виртуального, и только те, кто жил и работал с ним рядом — Наталья Стеценко, Борис Крюк, все, кто придумывал и делал «Что? Где? Когда?» и всё, что делала его телекомпания «Игра», — только они знали Ворошилова-человека. Из этих двух знаний и складывается Память.

В

орошилов никогда не играл — ни в карты, ни в лото, ни в рулетку. Но азартно следил, как это делают другие. Наблюдение за схваткой, а не участие в ней позволяло открыть законы бытия человека в игре. А значит, и в жизни.

Бывал неистов. Будоражил людей, чтобы они заводились. На пике эмоций человек истинен. Спокойные были ему неинтересны. В работе необходимы энергетические всплески: «Почему не готовы декорации? Чтобы через час все было!» — разъярялся он. Декораторы, осветители, референты заражались ворошиловской страстью. Страсть двигала его миром.

Только в последние годы Ворошилов ослабил хватку. Подходя к осветителю, неправильно ставившему софиты, он говорил: «Считай, что я на тебя ору»…

Т

алантливый человек ищет и находит. Открытие — по сути восстановленное знание. Среди открытий Ворошилова: «Внимание, вопрос!», «Минута на размышление», множество деталей и аксессуаров игры, которые теперь уже истрепаны другими программами. Настолько, что утратили авторство. Как, скажем, маятник — изобретение Галилея. А вовсе не «человечества».

Ворошилов придумал передачу «Аукцион» — публичную продажу товаров. Однажды, в начале 70-х, к нему обратился Минрыбпром: не «шли» консервированные кальмары. На глазах аудитории ведущий закатал в одну из банок янтарное ожерелье. Шанс — мизерный. Но пресловутая нитка янтаря раздразнила миллионы. На следующий день страна встала в очередь.

Д

остоевский в свое время проиграл драгоценности жены.

Игра затягивает и топит.

— Или я, или она, — грозит женщина.

— Ты, — успокаивает мужчина. И снова идет играть.

Пагубна не страсть, но зависимость. Как знатоки «Что? Где? Когда?» были привязаны к игре, так Ворошилов — к прямому эфиру. Режиссер жил только в нем и умирал после каждой игры.

В записи передача теряла нерв. Значит, такая игра для него была невозможна.

Когда заканчивались съемки, Ворошилов становился беззащитным.

Он очень боялся ненужности.

Б

ыл человеком конфликта. Считал, что без конфликта творчество невозможно. В нем заключена острота отношений — художника с Богом, с людьми, с собой. Смягчить конфликт — значит лишить человека главной драмы, отвести от края.

Спокойствие неблаготворно.

Хотя была и гармония — в стечении всех обстоятельств в эфире «Что? Где? Когда?»: команда, ситуация, антураж, ритм, настроение, температура. Гармоничность для Ворошилова — состояние краткое, как вспышка.

В

еде неприхотлив: геркулесовая каша, селедка с картошкой.

Таланты беспечны к условиям быта.

Ворошилов не замечал времени. Он теребил своих помощников, когда было нужно принести кассету, достать, узнать, а час дня или ночи не имел никакого значения. Только в телеэфире бесконечность сжималась в миг. Дробилась на минуты. Рассыпалась секундами.

У него со временем были свои счеты.

П

рекрасно рисовал. Особо удавались портреты жены, Натальи Стеценко. Потом оставил живопись, ибо не хотел ничего делать вполмасштаба.

Мог расстроиться, проиграв партию в шахматы. Хотя говорил, что и проигрыш для него — победа.

Интересовался мнением водителя или уборщицы о передаче. Но самоощущение всегда было важнее.

Предлагали вести курс режиссуры. Отказывался: «Что я могу рассказать? Пусть смотрят. И сами возьмут, что смогут».

Ценил японскую поэзию, находя в хокку ритм, детали, осязаемость мгновения, выпуклость картинки — то, что желал и делал в Игре.

Твердил, что его интеллектуальное казино — «единственное место, где можно заработать деньги своим собственным умом». Но так и не смог убедить эту страну, что интеллект многого стоит.

Н

е любил людей. Находил прекрасное, постигаемое без размышлений, в природе. Сажал деревья: вишни, груши, черешни. Во дворе дома вкапывал кусты. Соседи ломились через них. Ставил ограду — ломали. На даче Ворошилов выкопал огромный взрослый куст жасмина, на тачке дотащил к себе на участок и посадил. Куст прижился. Хотя не должен был бы.

И

гре было предсказано четверть века. В 2000 году этот срок истек.

Немного спустя Ворошилова не стало.

Человек ушел.

А Гений остался.