Карло Гоцци «Король-олень». Режиссер Николай Рощин. Российский Молодежный театр

Р

оссийский академический молодежный театр сегодня все больше хочется назвать просто Молодежным, подразумевая самый лучший смысл этого слова. Уже несколько сезонов подряд театр выпускает крепкие cпектакли, и большинство из них несправедливо обойдены широкой прессой.

Возрождение началось с «Севильского цирюльника» Бомарше, «Марсианских хроник» Рэя Брэдбери, «Дневника Анны Франк». Потом был отлично разыгранный в зрительских креслах «Лорензаччо». Ученица главного режиссера Алексея Бородина Нина Чусова поставила на Малой сцене «Шинель» Гоголя и «Героя» Синга. Ученик Анатолия Васильева Александр Огарев выступил с пронзительным «Стеклянным зверинцем» Уильямса.

А вышедший из «шинели» домоактеровского «Дебют-центра» Николай Рощин выпустил «Короля-оленя».

Д

ушераздирающую и леденящую кровь историю «об испепеляющей любви, пожирающей зависти, кровавом преступлении и жестокой мести» Рощин рассказал предельно красиво и живо.

Начало классическое. Одному королю позарез надо было под венец. Для контроля честности невест волшебник Дурандарте подарил ему мыслящее изваяние с гибкой шеей: коли девушка лукавила, голова изваяния сокрушающе покачивалась, если говорила правду, молчала, как и положено истукану.

Как у статуи голова не отвалилась от потока женского вранья, одному Богу известно, однако одна честная девица на всю Венецию все же нашлась — как раз та, которую любил сам король.

Близкое дыхание чужого счастья лишило покоя ревнивого королевского министра Тарталью, с помощью заклинания обворожительный злодей (Михаил Полицеймако) вселяется в тело короля, и карусель комедии дель арте начинает кружиться в бешеном вальсе.

Для комического устрашения веселой фьябы Николай Рощин вызвал к жизни маски, костюмы и сценографию самого своего известного спектакля «Пчеловоды» по мотивам картин Босха и Брейгеля.

Традиционные комедийные маски, расплавленные в адском босховском огне, застыли в искажении и муке. Голоса под масками полны жизни и страсти, гипсовые черты сдавлены немым ужасом, но в лихом вихре общего действия этот номинальный неотыгранный ужас только бодрит. Острые марионеточные движения претенденток на царский трон изломаны до смешного. Смеральдина в карнавальном костюме похожа на большой зеленый леденец. Ноги Леандра выписывают такие батманы, что впору зазывать Цискаридзе на стажировку.

С узнаваемой по «Пчеловодам» заспинной соломенной котомкой домиком ковыляет Король, но верное сердце его возлюбленной Анджелы узнает его и в облике уродливого колченогого карлика. Клариче, Панталоне, Бригелла и Тарталья раскланиваются, страдают и строят козни так молниеносно и с такой нечеловеческой ловкостью, что не успеваешь сморгнуть. Птицелов Труффальдино, блестяще сыгранный Алексеем Блохиным, толкая фантастического вида телегу с птичьей клеткой, сыплет шутками, которые в антракте тут же растаскивают на цитаты.

«Ой, как больно болят мои больные колени!» — слышится от лотка с мороженым. «Носатенький, присосался!» — пришепетывает пятилетний клоп в красном кресле. «Ексель-моксель, сохатый!» — скандирует очередь в буфете. Что это, как не триумф?

Олень — настоящее чудо фантазии художницы Ольги Шагалиной. Когда гигантская оленья голова с грустными прекрасными глазами на человеческих ногах Ивана Волкова, слабо шевеля суставчатыми рогами, похожими на нежные пальцы, долго умирает под музыку Генделя, у всякой живой души наворачивается слеза. А стерев непрошеную, душа с удовольствием дает сатисфакцию на скромную просьбу Рассказчика (Николай Каширин): «Утешьте знаком хвалимой всеми вашей доброты».

Как не утешить того, кто остротой своего дель арте напомнил стрелеровского «Арлекина». Бис, пожалуйста.