СюжетыОбщество

ПЛЕННЫЕ МИРНОГО АТОМА

Этот материал вышел в номере № 67 от 17 Сентября 2001 г.
Читать
Состояние здоровья «населения» Минатома России намного хуже, чем здоровье населения в самых загрязненных районах Чернобыля Показатели онкологической и психической заболеваемости по отрасли превысили средние показатели для страны. На...

Состояние здоровья «населения» Минатома России намного хуже, чем здоровье населения в самых загрязненных районах Чернобыля

П

оказатели онкологической и психической заболеваемости по отрасли превысили средние показатели для страны. На отдельных АЭС происходят мафиозные разборки. Выявляются случаи алкоголизма и наркомании, смерти от передозировки героина. Наверное, не стоит объяснять, что пьяный слесарь в реакторном цехе может вызвать катастрофу, последствия которой будут мучить нас сотни лет, а наркоман на АЭС — это ЧП, и даже не российского масштаба.

В этой статье мы приведем лишь отдельные факты — то, что стало известно нам. Но почему-то кажется, что неизвестно больше.

М

ы располагаем официальными данными о состоянии здоровья работников Минатома (общая численность — 1 млн 670 тыс. человек). До 1997 г. эти цифры были секретными. Итак.

Заболеваемость нервной системы и органов чувств у работающих на предприятиях Минатома почти в два раза выше, чем у населения, проживающего рядом, например с АЭС.

Гипертоническая болезнь среди персонала предприятий, работающих в контакте с ионизирующим излучением, наблюдается в три раза выше, чем в среднем по стране, а частота заболеваний костно-мышечной системы вдвое выше, крови — в 1997 г. в три раза выше.

С 1992 по 1997 год онкозаболеваемость «населения» Минатома росла в три раза быстрее, чем по России в среднем, а первичная заболеваемость психическими расстройствами в атомной отрасли с 1994 по 1997 год возросла более чем на 50% и в 1997 г. превысила средний уровень по стране.

Распространенность врожденных аномалий развития среди детей в возрасте до 14 лет, проживающих в закрытых административно-территориальных образованиях (ЗАТО), в 1996 г. вдвое превышала средние показатели.

В структуре смертности в ЗАТО на первом месте — заболевания органов кровообращения, на втором — злокачественные новообразования. У 80% работников особо опасных производств Минатома отмечено развитие вторичных иммунодефицитов, осложняющих течение профессиональных заболеваний. У 20% профессионалов, работавших в первое десятилетие становления атомной промышленности, обнаруживается профессиональная патология лучевой природы. На химико-металлургических предприятиях Минатома зарегистрировано около двух тысяч лиц — носителей плутония с превышением его содержания в организме, и доказана прямая связь между плутонием и заболеваемостью раком легкого. В 1997 году 4% персонала были облучены выше предельно допустимой дозы

Чернобыль в Минатоме

Эти материалы были изучены в правительстве, и в результате появилось постановление от 22 февраля 1997 г. «О федеральной целевой программе «Медико-санитарное обеспечение современного этапа развития ядерно-энергетического комплекса и других особо опасных производств в условиях ракетного, ядерного и химического разоружения, а также конверсии и разработки новых технологий в 1997—1998 годах». Подпись: председатель правительства Российской Федерации В. Черномырдин.

Израсходовав в 1998 году 212,69 млрд руб., Минатом в 1999 г. сообщает, что онкологическая заболеваемость «населения» Минатома уже превысила средние показатели по России. Выявленная заболеваемость психическими расстройствами составила в 1999 г. для персонала 426,2 (на 100 тыс.), а для России — в среднем 359,2.

В 2000 году Минатом снова готовит материалы к заседанию правительства РФ, в которых говорится, что на предприятиях Мин-

атома продолжается рост заболеваемости органов дыхания, сердечно-сосудистой системы, злокачественных новообразований, неврологической патологии, болезни органов пищеварения и костно-мышечной системы.

Данные Минатома о состоянии здоровья работников его отрасли имеют не только научное значение, но и политическое. Особенно если учитывать лоббируемый проект — ввоз в страну отработанного ядерного топлива.

Еще раз, теперь уже самим Минатомом, доказано, что малые дозы ионизирующего облучения наносят огромный ущерб здоровью людей. Минатом высек сам себя, ведь еще совсем недавно российские атомщики утверждали, что состояние здоровья персонала их предприятий лучше, чем в других отраслях, а по продолжительности жизни они чуть ли не рекордсмены в России. И этим мотивировали развитие своей отрасли.

Удивляет политическая наивность ведущих экологов страны, которые, разоблачая Минатом, не только поверили в этот миф, но даже дали свое объяснение этому: в закрытых городах в советское время жизнь была налажена лучше и по медицинскому обслуживанию, и по снабжению продуктами питания. Политического аспекта публикуемых данных об ухудшении состояния здоровья работников в отраслях Минатома не заметило и правительство РФ и подвергло критике самое себя. Ведь в федеральной целевой программе недвусмысленно говорится, что ухудшение состояния здоровья «населения» Минатома вызвано экономической политикой российского правительства и что до начала реформ никаких проблем со здоровьем персонала Минатома не было. Чтобы разобраться в этом вопросе, на котором спотыкаются даже критически настроенные экологи, мы провели социологическое расследование.

Арзамас-16

Только за 1992 год в Арзамасе-16 от облучения при проведении воздушных испытаний пострадали 413 человек, при аварийных ситуациях — 670, при иных обстоятельствах — 2215. За один год были облучены выше предельно допустимой дозы (острое облучение в дозе выше 5 рад) 3298 человек. Основные патологии — рак и аллергия. Ясно, что все это не имело никакого отношения к экономической реформе: в 1992 году проводились работы по планам, разработанным в советский период.

Челябинск-70

Экологи Челябинской области познакомили нас с физиком-дозиметристом, который в 70—80-е годы работал в Челябинске-70, ныне Снеженске, он же — Федеральный российский ядерный центр. Не касаясь секретных работ, он рассказал о том, что всем в этом городе было хорошо известно.

Многие сотрудники центра стремились работать по первому списку из-за льгот, высокой оплаты, бесплатного питания, раннего выхода на пенсию. Немало было и таких, кто бегал за директором, чтобы получить специальное разрешение на разовое облучение в 7 рад. С сотрудников брали расписку, чтобы они никому не говорили, если в результате облучения заболеют лучевой болезнью. Такие случаи держались в строгом секрете. Чтобы не раскрыть государственную тайну, о профессиональных заболеваниях было запрещено говорить вообще. Врачей санчасти не допускали к местам работы, и они не знали, с какими изотопами работают их пациенты, какие дозы они получают. Но все знали, что если предлагают спинно-мозговую пункцию, то подозревают лейкоз.

Секретность оказывала сильное влияние на психику: терялась способность размышлять, высказывать мысли, выступать на конференциях. Многие испытывали страх выдать государственную тайну и ощущение жизни в тюрьме. Тем, кто ничего не боялся, критиковал начальство, могли поставить диагноз: шизофрения.

Вялотекущая шизофрения

Леонид И-й, 1930 г. р., конструктор делящихся изделий. Был ведущим специалистом в Арзамасе-16, работал с Харитоном. После испытаний на Новой Земле заболел. 12 месяцев лечился в знаменитом 6-м отделении Института биофизики Минздрава для больных острой лучевой болезнью. На работе это скрывали. Три года был на инвалидности. Затем начал работать по свободному графику. Говорили о заболевании шизофренией, но признаков этого заболевания у него никто не замечал. Жалобы также отличались от типичных: постоянная головная боль, головокружение, слабость. До заболевания открыто критиковал начальство, за что его собирались уволить. Категорически отказывался вступить в партию. Критически относился к себе и другим.

В 70-е годы этого было достаточно.

Виктор С-в, 1933 г. р. Инженер, работал на ускорителе нейтронов. Изготавливал источники с радиационной активностью. Получал радиационные ожоги кончиков пальцев, испытывал сильные боли. Работал в полуподвальном помещении, где была высокая концентрация радона. Умер в 40 лет от инфаркта и профессионального заболевания. В медицинской карточке диагноз: шизофрения. И у него было достаточно «оснований» для такого диагноза: высоко себя ценил, фанатично предан работе, требователен к начальству, всегда жаловался, что у него мало работы, скрывал случаи облучения.

Многие мужчины в Челябинске-70, как и Виктор

С-в, не жаловались на здоровье. Умирали молча в 35—40 лет от рака, инсульта, инфаркта.

Лейкозы и «покойники»

Научный руководитель Н. Первый ребенок умер от лейкоза, второй — от врожденного порока сердца, третий — также от лейкоза. Семья взяла ребенка из детского дома, но он не стал панацеей личной трагедии: отец повесился в гараже.

Самые опасные работы были на полигонах Новой Земли. В испытаниях «изделий» участвовали много специалистов — от лаборантов до ведущих. После взрыва «изделия» производились измерения. «Изделие», которое не взрывалось, называли «покойником». Извлечение «покойника» — самая опасная работа. Каждый такой «покойник» должен доставляться в Челябинск-70 для выяснения причины, по которой не происходило ядерного взрыва. Наблюдался случай, когда «покойник» уже был погружен на баржу и взорвался на ней. Все находившиеся на барже были облучены, сколько погибло — неизвестно.

Все эти сведения были нами получены еще в 1992 году, но только после доклада Минатома правительству РФ о состоянии здоровья работников отрасли мы решили их опубликовать. Собственно, ничего нового в них и нет, нечто подобное известно и из других источников. Хотя об использовании в советские времена карательной психиатрии на предприятиях Минатома для избавления от неугодных стало известно только сейчас.

Кстати, сегодня Минатом отмечает, что психическая заболеваемость в отрасли стала почти на 20% выше, чем в среднем по стране. Что бы это значило?

Мафиози и наркоманы на АЭС Минатома

На современном этапе развития ядерно-энергетического комплекса (1997—2001 гг.) персонал Минатома умирает уже не только от переоблучения, но и от пуль мафиози при криминальных разборках на АЭС. Только на одной Курской АЭС с 1997 по 2001 г. убит один, ранены двое, в том числе и директор АЭС .

Еще одна беда — наркотики. На Ленинградской АЭС в 1998 г. умерли от передозировки героина два работника ядерного комплекса. На территории той же станции был задержан службой безопасности слесарь реакторного цеха в состоянии алкогольного опьянения. «Исключительные случаи», — скажут в Минатоме. Но достаточно одного наркомана или одного пьяного слесаря реакторного цеха, чтобы Санкт-Петербург превратился в город покойников.

Из всех этих разрозненных фактов можно составить некую общую картину и сформулировать достаточно внятный вывод: пора готовить новую федеральную программу по демонополизации атомной отрасли и делать ее открытой для общественного контроля. Не знаем, как вы, мы лично на роль заложников Минатома не готовы.

Владимир ЛУПАНДИН, главный научный сотрудник Института социологии РАН;

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow