А не электорату. Этого и добивался борис николаевич

П

онятно, что главная новость прошедшей недели — это отставка Ельцина. Все остальное — смена четырех цифр на календаре, возможные и случившиеся сбои в компьютерных сетях в связи с «проблемой-2000», тяжелые бои около Грозного и неудачи российской армии на Кавказе — все это перекрыто одним: в Кремле больше нет того человека, который определял жизнь огромной страны на протяжении последних девяти лет. В этом смысле отставка Горбачева в конце декабря 1991 года была куда как менее эффектной. По сути дела она случилась за четыре месяца до его прощальной речи, когда Ельцин взобрался на танк возле Белого дома...

Почему Ельцин ушел в отставку за полгода до официально им же назначенных выборов 4 июня 2000 года? Почему сделал это именно 31 декабря? Что из этого следует? — вопросы, которые задают себе люди по всему миру, интересующиеся российской политикой.

И

так, вопрос первый: почему? Как Ельцин решился отдать то, что составляло главный и единственный смысл его жизни?

Ответ, как мне представляется, один: Ельцин понял, что больше не тянет, что власть и так утекает из его рук и лучше отдать ее эффектно и самому, нежели ждать, пока ее отберут.

Убеждена: такое решение Ельцин мог принять только и только сам — семья, окружение играли в этом вполне второстепенную роль. Из этого вытекает и вторая причина: Ельцину не безразлично, каким он останется в учебниках истории. Возвращающаяся сейчас на наших глазах популярность Горбачева могла лишь утвердить Бориса Николаевича в этих размышлениях. Ельцин хочет остаться в истории первым российским сувереном, независимо от того, как суверен именовался: царем, генсеком или президентом, который сам, своей волей передал власть.

Н

е заставили передать, как было с последним Романовым — царем Николаем. Не вынесли вперед ногами из Кремля, как было со всеми (кроме Горбачева) генсеками. Не вытолкали взашей, как произошло с Никитой Хрущевым и в известной мере с тем же Горбачевым (тут, правда, пришлось еще и отменить прежнее государство и создать новое).

Нет, никакого насилия над душой и плотью. Сам, сам решил и отдал скипетр. Это — поступок. Это заслуживает уважения. Хотя...

Хотя если бы Ельцин думал не о себе и своем месте в истории, а о стране и укреплении в оной демократических традиций, он обязан был бы дотянуть — на таблетках, на уколах, на аппаратах, как угодно — до июня, чтобы власть перешла к преемнику путем прямых и альтернативных выборов. Ельцин же создал не демократический — монархический прецедент: он монаршей волей, подотчетной лишь всевышнему, передал власть преемнику. Очевидно, что выборы в марте будут иметь чисто ритуальное значение.

Все остальные причины отставки Ельцина — обеспечение гарантий себе и своей семье, создание суперусловий для преемника и так далее — имеют уже подчиненное значение. Главное — Ельцин понял, что власть надо отдавать. А коли так — вручить ее. Именно не отдать — вручить, как подарок, одолжение, о котором не следует потом забывать.

Вопрос второй: почему Борис Ельцин подал в отставку именно накануне Нового года?

Вот с датой, думаю, ему помогли — убедили, что коли принял решение в принципе, то надо делать это максимально быстро и эффектно. Существует целый ряд версий на этот счет. Не сомневаюсь: когда откроется летопись этой кремлевской интриги, все сведется к одному. И — очевидному: рейтинг объявленного преемника, Владимира Путина, достиг потолка — 45 процентов. По законам социальной психологии он неизбежно должен пойти вниз.

Существует такое понятие, как усталость электората. Бесконечно мелькающий на экране герой рано или поздно начинает надоедать, глаза ищут другого. Причем скорость падения рейтинга должна быть пропорциональна скорости роста. Собственно, мы это наблюдали с рейтингом Примакова: он рос медленно и мерно падал почти полгода. У Путина рейтинг должен был упасть быстро. По моим расчетам, к марту он вряд ли превышал бы двадцать процентов.

Следовательно, выход один — создать в головах избирателей устойчивый стереотип: альтернативы Путину нет. Переместив премьера в Кремль, в президентский кабинет, этот стереотип создали. Борису Николаевичу же объяснили: передача власти на излете не просто года — тысячелетия будет иметь оглушительный эффект и символическое значение, поколение советских руководителей, включая Примакова и Лужкова, остается в прошлом, в год трех нолей приходят те, кого Ельцин водил по пустыне десять лет.

Любопытно, сообразил ли кто-нибудь из кремлевского окружения рассказать Ельцину о трагедии Моисея, который сорок лет выводил свой народ из рабства, но которому Бог не позволил ступить на землю обетованную — позволил лишь взглянуть на нее с высоты горной гряды. Думаю, аналогию эту Ельцину сообразили предложить.

И третий вопрос: что из этого следует? Несколько вещей.

Со знаком минус: Россия снова доказала, что не может претендовать на статус великой державы, ибо непредсказуемость поступков и решений — отличительная черта стран третьего мира и уж никакой не державы, претендующей на особый статус в мировом сообществе.

Со знаком плюс: тянувшийся в России все последние три года период неустойчивости, нестабильности, неуверенности в том, что произойдет, подходит к концу. Каким бы президентом ни оказался Владимир Путин, очевидно, что в марте — а по сути дела уже сейчас — будут переделаны правила российской внутренней и внешнеполитической игры на ближайшие четыре, если не все восемь, лет.

Несколько сложнее ситуация с нами. Нам еще только предстоит узнать, будет ли наш российский Пиночет злым или будет он добрым. Впрочем, это зависит и от нас. Каким мы позволим ему быть, таким он и будет.