Старушка Европа пошла направо

Ладно бы популизм в странах Центральной и Восточной Европы с недавней и неокрепшей демократией. Но в Нидерландах, одной из самых либеральных стран Евросоюза, его основательниц, члене Бенилюкса, по модели которого строился ЕС…

Избиратели устали от нагромождения кризисов, которые ухудшают нажитое за семь десятков лет благополучие, разочаровались в традиционных политических партиях и устоявшихся системах, ищут простых и быстрых решений сложного сплетения проблем. И обращаются к популистам, крайне правым и даже к либертарианцам, как это случилось на президентских выборах в Аргентине. «Несистемные», как водится, четко и понятно называют виноватых: чаще всего инородцев и соседей, или мировые рынки и в целом глобализацию (ее самый продвинутый пример — Европейский союз).

Как и в других случаях, когда где-то на Западе электоральный прорыв совершают популисты, националисты и евроскептики, российские государственные СМИ спешат связать это с усталостью от событий в Украине. Хотя и это есть, однако не оно определяет предпочтения избирателей. В мотивах предпочтения популистам есть много общего, но иерархия причин другая и при всем сходстве в разных странах разная.

Конфликты типа украинского или палестино-израильского, несомненно, оказывают большое эмоциональное воздействие на «простого европейца»,

Последнее парадоксальным образом выражается как в требовании немедленного и безусловного прекращения огня в Украине, так и в призывах к увеличению военной помощи украинцам. Желания воевать самим среди европейцев не просматривается. По крайней мере, до того, пока они не почувствуют непосредственной угрозы их безопасности.

Судя по проведенному во Франции 15–16 ноября по заказу газеты Les Echo рейтинговому опросу общественного мнения, главными причинами недовольства французы называют:

• падение покупательной способности (56%), 
• рост цен (53%), 
• миграцию (45%). 

На выборах в Нидерландах триумфальный успех популистов зависел от отношения голландцев к проблеме миграции. Не к наплыву мигрантов вообще, не к украинцам, которые ищут в Европе временной защиты. А к нарастающему притоку выходцев из стран Ближнего Востока и Северной Африки, которые составляют уже заметную часть населения.

Нидерланды — одна из самых толерантных стран Европы. Во всем. Марихуана в амстердамских кофи-шопах и витрины с проститутками в квартале «красных фонарей», эвтаназия, красочный праздник «гей-прайд» на амстердамских каналах, однополые браки и мультикультурные города… Неважно какого ты цвета, лишь бы легально зарабатывал деньги.

Миграция Европе необходима в силу демографии стареющих стран, без нее невозможно развитие. Но, как сказал недавно в интервью немецкому Welt TV 100-летний ветеран американской политики доктор Киссинджер, «было серьезной ошибкой впускать так много людей совершенно разных культур, религий и (жизненных) концепций, потому что это создает группу давления внутри каждой страны, которая делает это».

PVV не просто антиимигрантская партия. Она радикально исламофобская. К тому же, в отличие от традиционно ультраправых, без тени антисемитизма. Наоборот, питает симпатии к Израилю и евреям. Выборы проходили после шока 7 октября, в разгар военной операции Израиля против террористов ХАМАС, когда по городам Нидерландов проходили организованные местными мусульманскими общинами и поддержанные местными левыми шумные антиизраильские демонстрации солидарности с Палестиной. Возможно, такие совпадения и этот эмоциональный фон внесли лепту в победу PVV. Те, кто не участвовал в шествиях, выразили свое мнение, проголосовав за эту партию.

Лидер партии Герт Вилдерс (или как его называют «Белокурая бестия» — из-за пергидрольной копны волос на голове) сам, кажется, ошарашен триумфальным успехом. Партия впервые опередила все остальные политические силы страны и получает 37 из 150 мест в парламенте.

Правда, за ней следует ее политический антипод — исключительно заточенный на будущее альянс левых и «зеленых», который завоевал 25 мест (против 17 на выборах 2021 года). Его лидер, социалист Франс Тиммерманс, не без оснований рассчитывал возглавить правительство и для этого специально покинул пост второго человека в Европейской комиссии в Брюсселе.

Лишь на третьем месте правоцентристская партия VVD ушедшего в отставку премьер-министра Марка Рютте, которая 13 лет была у власти. Ей удалось провести 24 депутата вместо 34 двумя годами ранее. Также бывшая в мейнстриме либерально-центристская D66 вовсе потерпела фиаско: вместо 24 мест в парламенте предыдущего созыва в новом у нее останется только 9. В то же время недавно созданная центристская партия SNB выступила с блестящим дебютом, сразу получив 20 мест.

Что предлагал обществу Нидерландов нынешний победитель и что привлекло к нему избирателя? Общие контуры его предвыборной программы известны. Они перекликаются с программами ультраправых партий в других странах ЕС. От замораживания права на убежище для иностранцев до референдума о членстве страны в Европейском союзе, расконсервации нефтегазовых скважин на берегу и в Северном море, расширения добычи собственных углеводородов. Наплевать на Грету Тунберг.

Предвыборная программа предусматривает запрет ношения хиджаба в правительственных и административных зданиях.

PVV предлагает:

• заморозить предоставление убежища, а также отказаться от принятых в ЕС правил в области приема мигрантов; 
• восстановить пограничный контроль на (шенгенских) границах Нидерландов;
• возвращать просителей убежища из «безопасных соседних стран». 

Нелегальные иммигранты будут депортированы. Временные разрешения, выданные сирийцам, будут аннулированы, потому что «некоторые части Сирии теперь безопасны». Беженцы, получившие вид на жительство в Нидерландах, потеряют его, если поедут в отпуск в страну происхождения.

В общем, более строгое применение правил, большинство которых существуют в ЕС на бумаге, но практически не выполняются.

Гражданам других стран ЕС (это касается в основном граждан менее благополучных стран Центральной и Восточной Европы) потребуются разрешения на работу в Нидерландах (которого сейчас не требуется), а количество иностранных студентов сократится. Но как же голландская просвещенная молодежь, которая привыкла свободно путешествовать и стажироваться в ведущих вузах остальной Европы?

PVV хочет «суверенных Нидерландов, ответственных за свою валюту, свои границы и устанавливающих свои правила». Поэтому партия отвергает любую форму «политического союза», такого как ЕС. PVV хочет провести юридически обязывающий референдум по выходу из союза (Nexit), подобный британскому Brexit. Впрочем, возвращение от евро к гульдену вряд ли заинтересует молодого голландца, который даже слова такого не знает.

Партия отвергает любое дальнейшее расширение ЕС и хочет восстановить свое право вето в Совете ЕС в Брюсселе. Ныне право вето есть только по некоторым вопросам внешней политики и финансов, и есть тенденция к его отмене в пользу квалифицированного большинства, чему жестко сопротивляются ультраправые защитники национального суверенитета.

В плане символики PVV хочет убрать европейский флаг с правительственных зданий. «Мы в Нидерландах. Здесь должен развеваться только национальный флаг». Сейчас в странах ЕС на правительственных и муниципальных зданиях вывешены флаги союза, своего государства, региона или муниципалитета, а также Украины.

Как и большинству популистов Европы, Вилдерсу импонирует политический курс Владимира Путина.

Через четыре года после присоединения Крыма к России он побывал в Москве, где встретился с высокопоставленными чиновниками и депутатами Думы. В Нидерландах эта поездка вызвала скандал из-за возмущения родственников сбитого над Донбассом малайзийского лайнера.

После начала СВО Вилдерс дистанцировался от Кремля, назвав эти действия России «ошибкой». Но в предвыборных дебатах заявил, что не поддержит увеличение военной помощи Украине. В отличие от уходящего премьер-министра Марка Рютте, который педалировал поставку Киеву боевых самолетов F-16 и обучение пилотов.

Приход к власти PVV может усложнить и без того сложную процедуру приема Украины в ЕС, обещанного ей авансом. Сейчас угроза вето «от ворот» исходит, пожалуй, только от Венгрии. Для подготовки к декабрьскому саммиту ЕС, когда будет решаться этот вопрос, председатель Евросовета Шарль Мишель специально полетел в Будапешт, чтобы поговорить с премьером Виктором Орбаном. Обычно ЕС в таких случаях не доводит до вето, путем дипломатического торга добиваясь исполнения воли большинства. А начавшись, переговоры могут продлиться годы: за это время и обстановка может измениться, и люди могут поменяться.

В области внешней политики PVV прокламирует известный принцип: «интересы Нидерландов и голландцев — прежде всего». Что предполагает возможность отказа от некоторых обязательств, взятых в рамках ЕС и НАТО.

Есть и особые «антиисламские» пункты: Израиль — единственная истинная демократия на Ближнем Востоке, отношения с ним будут укрепляться, посольство Нидерландов надо перевести в Иерусалим, а голландское представительство в палестинской Рамалле — закрыть. Дипломатические отношения будут «немедленно» разорваны со странами, применяющими законы шариата.

Климатическая повестка дня Вилдерса противоположна духу времени, как его понимает европейский мейнстрим.

Мол, в Голландии работают лучшие в мире инженеры-гидротехники, и нет необходимости паниковать по поводу повышения уровня моря (ниже которого находится больше трети страны).

Манифест призывает к увеличению добычи нефти и газа в Северном море и сохранению работы угольных и газовых электростанций, что бросает вызов экологическому курсу ЕС. PVV также поддерживает быстрое строительство новых атомных электростанций.

В предвыборных программах, особенно когда ты не рассчитываешь на свою полную победу, можно писать самые радикальные вещи. Но победа на выборах в парламентских демократиях не означает автоматического права войти в правительство. Нужно сформировать кабинет из разных политических сил с согласованной программой.

После оглашения экзитполов, обращаясь к ликующим сторонникам в Гааге, он все же для порядка повторил свою антииммигрантскую риторику, заявив, что голландцы проголосовали за то, чтобы остановить «цунами» просителей убежища. Но потом начал спешно проводить инвентаризацию собственных заявлений за последние двадцать лет. Сказал журналистам, что хочет быть «премьер-министром всего голландского народа» и что «будет усердно работать с другими партиями», чтобы сформировать коалицию.

Победа ультраправых популистов в Нидерландах симптоматична, но не отменяет политического плюрализма в стране. Если в степенной Гааге и рабочем Роттердаме электоральная поддержка PVV была на уровне 21–22%, чуть ниже общенациональной, то в открытом ветрам глобализации Амстердаме — всего 9,5%. Хотя тоже почти в два раза превзошла прошлый результат. Но лидирует там «партия экологии и цифры» бывшего еврокомиссара Тиммерманса. Она набрала 33%.

Практика показала, что ультраправые партии в Европе по мере приближения к власти приглушают радикальную риторику, даже если до этого вовсю пытались использовать настроения той части электората, которая хочет выхода из ЕС и НАТО, полного национального суверенитета, поэтому и играет против действующего правительства. А когда сами попадают в правительство, встраиваются в европейские и евроатлантические структуры, стараются следовать их правилам.

В прошлом году Европа была потрясена мощным выдвижением на первый план в Италии правых, ультраправых и популистских партий, которые выступали за изгнание мигрантов и разрушение ЕС. Сегодня лидер «Братьев Италии», ведущих родословную из фашистского прошлого страны, Джорджа Мелони, которая возглавила правительство, вполне вписалась в европейский истеблишмент и стала своей в компании глав государств и правительств на саммитах ЕС и НАТО. И вовсе не вызвал никаких потрясений в политической жизни ЕС тот факт, что крайне правая партия вошла в правительство Финляндии.

В политическом смысле Европа заметно правеет. Несистемные партии и движения становятся системными, входят в парламенты и правительства. Хотя радикализм их выступлений на митингах, в парламентских дебатах и предвыборных кампаниях потом приглушается и «причесывается», он проникает на уровень государственной политики. Поднявшаяся на прошлогодних выборах в Швеции ультраправая партия «Шведские демократы» формально не вошла в правительство, но сильно повлияла на его формирование и курс.

Начало российской СВО в Украине способствовало сплочению ЕС и НАТО перед тем, что европейцы сочли общей угрозой. Но не замедлило, а, наоборот, ускорило рост влияния крайне правых и ультраконсерваторов.

Помимо широко известных партий и движений популярность набрали такие, как «Датские демократы», «Латвия — прежде всего» и болгарское «Возрождение». Причем часто вне зависимости от их отношения к конфликту вокруг Украины, о чем говорят примеры Венгрии и Польши.

До этого Венгрию и Польшу (при правлении правоконсервативной партии «Право и справедливость») объединял дерзкий вызов правилам ЕС в области верховенства права и демократических свобод. Но Будапешт — против военной помощи Запада Украине, а Варшава — самый активный ее сторонник, даже при всей экономической и исторической конфликтности с восточным соседом.

В апреле 2022 года на парламентских выборах в Венгрии партия «Фидес» Виктора Орбана не только удержала многолетнее лидерство, но и усилила позиции, получила не 133 прежних, а 135 депутатских мандатов. В ЕС Орбан вырос из неудобного фрондера в настоящего enfant terrible («ужасного ребенка»).

А вот консервативная «Право и справедливость», находившаяся у руля в Польше с 2015 года и отличавшаяся антибрюссельским фрондерством и антигерманскими выпадами и претензиями, на выборах 15 октября этого года потеряла большинство в парламенте. Демократические институты сработали в пользу проевропейского блока партий во главе с Дональдом Туском, который, видимо, и сформирует коалиционное правительство (у «ПиС», формально занявшего первое место, шансов создать правящую коалицию, опирающуюся на парламентское большинство, практически нет — в отличие от коалиции демократических партий).

В странах, которые называют «локомотивами ЕС» — Франции и Германии, популисты и крайне правые не у власти, но все больше наступают на пятки традиционным политическим силам, которые сменяют друг друга у руля после Второй мировой войны.

Во Франции на выборах президента весной 2022 года Марин Ле Пен (лидер «Национального объединения» — преемника бывшего профашистского «Национального фронта») чуть не стала президентом республики, набрав во втором туре рекордные 42%. Два месяца спустя, на выборах в Национальную ассамблею, ее партия увеличила число депутатских мандатов (с 8 в 2017 году до 89) и стала второй в парламенте после либерального «Возрождения» президента Макрона.

На октябрьских выборах в региональные парламенты немецких земель Бавария и Гессен рекорды поставила ультраправая партия «Альтернатива для Германии» (АдГ): соответственно — 14,6% и 18,4% голосов. Ее рейтинг в этих землях с начала 2022 года вырос в полтора раза. А в землях бывшей ГДР он высок давно.

Поправение Европы — не особенность Старого континента. А часть глобального процесса. Сюда можно отнести и свежий пример Аргентины, и феномен Дональда Трампа (кстати, голландские и бельгийские коллеги называли Вилдерса «европейским Трампом», хотя и несравнимым по влиянию).

Такое смятение случается на сломе эпох, когда признаки будущего уже здесь и сейчас, но большинство пока не готово к переменам, тем более когда они забегают вперед и пугают, отнимают веру и ощущение привычной стабильности у ныне живущих. Сегодня это «зеленый переход» и цифровизация в широком смысле этого слова. Очередная индустриальная революция. Возобновляемые источники энергии и искусственный интеллект — в центре политических дебатов. И через их призму — взгляд на роль нефтегазовой отрасли, на права человека, государственный суверенитет, экономическую самодостаточность и традиционные ценности, семью…

Дискуссии об «однополярном», «многополярном» и «многостороннем» мире отражают стремление одних к лидерству на планете, других — к созданию своих отдельных сфер влияния, третьих — к планетарной модели без лидерства глобальных или региональных держав.

За время после Второй мировой войны именно благодаря международному разделению труда произошло взрывное развитие таких прежде отсталых и даже беднейших стран, как Китай, Индия, Южная Корея и государства Юго-Восточной Азии. Думал ли я в начале 1970-х в нищем и разрушенном войной Вьетнаме, что там будут производиться айфоны?

Судя по всему, глобализация забежала вперед, не все успевают воспользоваться ее благами, налицо ее побочные негативные последствия. Так же, как и европейская интеграция, беспрецедентный феномен ЕС, который преобразил Европу.

Старый континент ожидают перемены. Они отразятся в расстановке политических сил после июньских выборов в Европарламент 2024 года. В дебатах на очередной пленарной сессии Европарламента в Страсбурге в 20-х числах ноября, если выслушивать терпеливо, среди скуки повторов и штампов звучало немало интересного. В частности, о Копенгагенских критериях расширения ЕС и перспективах вхождения в него Украины и Молдовы. Мнения по главным вопросам разделялись примерно пополам между традиционным мейнстримом и несогласными. Запомнилась концовка пары-тройки выступлений: «поговорим об этом после июня 2024 года».