Ключевое отличие нынешних пакетов санкций от предыдущих, заключается в степени их влияния на потребительский рынок России и на международный бизнес в целом. В предыдущие годы санкционные пакеты были «мягкими и пушистыми» по сравнению с нынешними. А эффект нынешних нам еще только предстоит ощутить. Спойлер — вам не понравится.
Люди в очереди в банкомат. Фото: AP Photo/Victor Berzkin
До сих пор санкции, безусловно, влиявшие на уровень жизни в целом, практически не затрагивали уровень бытового комфорта, достигнутый за последние 30 лет.
Да, жители России, за малым исключением, «не богаты» в традиционном смысле слова, но жизнь в российских мегаполисах — с супермаркетами 24/7, развитым общепитом, лучшим в мире финтехом, доступным интернетом — действительно комфортна.
И вот этому-то комфорту может прийти конец (вместе с уровнем жизни). Вернее, комфорт останется — но для очень узкой группы населения, уровень жизни которой даже вырастет.
В основе экономического оптимизма российских властей лежали четыре краеугольных камня
То есть, по мысли людей, принимающих решения, денег должно было хватить на все про все и в любом случае.
И к этом всему следовало добавить полную лояльность населения, доходы которого по мнению властей, в последний год значительно выросли. Кроме того, лояльность людей подкреплялась ипотечными программами, возможностью легко вкладывать средства в акции российский компаний, стоимость которых росла быстрее инфляции, доступностью потребительских товаров (пусть и по высоким ценам).
Плюс — превосходно работала мощная информационно-развлекательная машина — российские телевизионные шоу действительно приковывали к себе внимание десятков миллионов, и действительно формировали у людей картину окружающего мира — такую, какую хотело видеть начальство.
Но теперь о комфорте, возможно, придется забыть — и надолго.
Санкции против банков и отключение от международных платежных систем — это в первую очередь санкции против возможности РФ вести международную торговлю. При этом, судя по официальной информации на момент написания этого текста, схема ограничений выстроена таким образом, чтобы не задеть экспорт сырья — единственный шанс РФ обеспечить валютную выручку.
Для покупателей, это может означать сокращение ассортимента в супермаркетах и рост цен на ширпотреб — даже вне зависимости от курса доллара по отношению к рублю.
Курс рубля к доллару — это особая история. Сокращение притока валюты в страну — означает уменьшение предложения этой валюты на рынке. Меньше предложение — выше цены. Да, Центральный банк сдерживает рост курса доллара, продавая средства из своих резервов. Но, «резервы» — это не «собственность ЦБ». Это именно «резервы» — сумма, которая обеспечивает возможность всем участникам международной торговли в любой момент получить доступ к своим средствам — вне зависимости от того, что бы ни случилось с банками, в которых открыты ваши валютные счета.
По данным на 1 февраля 2022 года, ЦБ РФ располагал резервами на $630,2 млрд, включая $113,5 млрд из ликвидной части Фонда национального благосостояния.
Почти половина ЗВР ($311,2 млрд) размещена в иностранных ценных бумагах, четверть ($151,9 млрд ) — на депозитах в иностранных коммерческих и центральных банках. $132,2 млрд из ЗВР (21%) приходится на золото, которое находится преимущественно в хранилищах ЦБ внутри России.
В странах, которые непосредственно вводят санкции, размещено 39% резервов. Если к заморозке присоединятся Япония и МВФ, то под «блокадой» окажется уже 56% ЗВР.
В Китае на последнюю отчетную дату (30 июня 2021 года) ЦБ РФ хранил 14,2% резервов. Однако речь идет главным образом о юанях, которые пригодны разве что для двусторонней торговли.
Золото, которое хранится в РФ и этим «защищено» от физической конфискации, также может оказаться бесполезным: реализовать его на мировом рынке за твердую валюту санкции едва ли позволят. Это может довести долю заблокированных резервов до 77%.
Напомню, что бОльшая часть золотовалютных резервов, которая относится непосредственно «к валютам» — это электронная запись на счетах специализированных организаций, заблокировать которые нетрудно.
Центральный банк — в сложнейшей ситуации, продавать резервы, чтобы удерживать курс доллара — значит рисковать, что через несколько дней или недель остатка резервов не хватит, чтобы обеспечивать импорт
Нет резервов — нет и доступа к валютным счетам, скажет банкстер. Жди, когда будут свободные деньги. Это как раньше было в обменниках валюты — нет долларов в кассе — стой и жди в очереди, пока кто то не принесет свою сумму для продажи. А нет счетов — нет импорта.
В первую очередь — потребительского, поскольку машины и оборудование завозить продолжат — хозяевам страны нужно продавать «ресурсы», чтобы продолжать получать хоть какие-то средства.
Но, и тут все не просто — должно быть желание партнеров эти ресурсы покупать и продавать в Россию товары, экспорт которых еще не запрещен. При этом должен быть застрахован и транспорт, и груз — а как себя поведут в такой неопределенной ситуации страховщики? Пока что перевозки в Россию если и не прекратились, то значительно замедлились. А чем меньше товаров на рынке — тем выше цены на них, это основа экономической теории.
Самый простой пример с банковскими санкциями и резервами — представьте себе, что вы стоите на кассе супермаркета с тележкой, наполненной товарами. И при оплате выясняется, что ваша банковская карта не работает. А наличных не хватает. На пальце есть кольцо, которое можно заложить в ломбарде напротив — но сколько за него дадут? Можно попросить в долг у соседа в очереди — но есть ли у него наличные, ведь банковский перевод тоже не работает? И захочет ли он вам помочь? В этой ситуации вам придется разгружать свою тележку, оставляя в ней только самое необходимое. А теперь представьте себе, что такая же история произошла у всех покупателей в супермаркете — и вот вам самая простая модель того, что может произойти на российском рынке.
Но допустим, к инфляции нам не привыкать. Но у российского потребительского рынка есть и еще одна особенность, о которой напомнили авторы телеграм-канала «Время госзакупок». Если коротко — проблема заключается в следующем. Расходы российского «ипотечника» — это ежемесячный взнос по кредиту и «расходы на жизнь».
И вот если расходы на жизнь резко вырастут — в отличие от доходов, часть российских заемщиков, купивших свои «однушки» в рамках «национального проекта» потеряют возможность обслуживать ипотечный кредит,
по которому они еще даже не выплатили всей суммы процентов. Появление на рынке большого количества таких «банкротных квартир» может иметь самые негативные последствия для строительной отрасли в целом.
Но, кроме собственно санкций, существует и еще один сценарий, возможность которого допускает финансовый аналитик Никита Демидов.
Помимо прямых санкций бывают еще опосредованные экономические шоки, вызванные резким изменением цен рыночных инструментов.
Сейчас высокая цена на нефть видится последней линией обороны для экономики РФ. Тем не менее, именно цена на нефть может сейчас стать тем экономическим оружием, которое изменит все. С зависимостью бюджета России от цен на углеводороды, несмотря на все декларации последних лет, ничего поделать так и не удалось.
Можно ли поверить в возвращение околонулевых цен на нефть как элемента экономического давления? Экономические комментаторы в 2014 г. уже осторожно предполагали, что снижение нефти является управляемым движением и формой давления на нефтяных экспортеров.
Сейчас возникает даже более удобная ситуация для манипулирования ценой. Нефть находится у верхних границ среднесрочного ценового коридора. Изменение объема добычи и предложения нефти Саудовской Аравии — союзника США — действительно, оказывает влияние на ценовые показатели.
Если сюда добавить ограничения на предложение российской нефти в том или ином формате, появление на рынке нефти из Ирана в результате долгожданного подписания ядерной сделки, то паззл вполне себе складывается, объясняет Никита Демидов.
Кроме того, важным моментом колебаний на финансовых рынках становится еще недостаточно изученный феномен, когда «телега правит лошадью», то есть цену на нефть определяют ее же производные финансовые инструменты — фьючерсные контракты, а также хеджирование участниками рынка позиций крупнейшего биржевого фонда United States Oil Fund (USO). Это биржевой фонд, который отслеживает цены на нефть West Texas Intermediate (WTI). ETF USO инвестирует преимущественно в краткосрочные фьючерсные контракты NYMEX на нефть марки WTI.
Ведущими операторами рынка производных товарных инструментов, являются крупнейшие американские инвестиционные банки, которые могут по отдельности или совместно влиять на цену нефти. В результате их действий производный инструмент, особенно в моменты истечения контрактов, стал в ряде случаев определять цену базисного актива, то есть нефти
Приятным бонусом от дешевой нефти для США станет снижение инфляционного давления, в котором цены на энергоносители играют не последнюю роль.
Неприятным следствием снижения цен на нефть станет ценовой шок для производителей сланцевой нефти, но они уже относительно адаптировались к ценовым колебаниями через быстрое изменение объемов добычи и механизмы хеджирования цены.
А вот для финансово-экономического блока правительства России снижение цен на нефть обернётся необходимостью абсорбировать этот шок — посредством уже отработанного неоднократно механизма снижения курса рубля, по отношению к доллару.
Это в очередной раз понизит уровень доходов населения, на фоне роста цен и высокой кредитной нагрузки.
Если посмотреть на график цен на нефть, то именно резкое удешевление черного золота в 2008 и 2014 году запускало механизмы девальвации национальной валюты.
Таким образом, если снижение нефтяных цен становится следующим планом после введения санкций, то экономические проблемы окажутся на принципиально более высоком уровне. Косвенно в пользу такого сценария говорит и начавшийся выход акционеров из капитала российских нефтяных концернов. Например, о планах избавиться от своей доли в российском нефтяном бизнесе объявила British Petroleum.
А как же нефтяное эмбарго, которым может воспользоваться Россия. Разве мир сможет обойтись без российского сырья? Разве это не будет означать паралича мировой экономики. Дело в том, что у мира уже есть опыт жизни в почти парализованной экономике — два года назад, во время карантинов. И ничего, справились. Экономика РФ — полтора процента от мировой. И это факт, который многое объясняет, нравится нам это или нет.
{{subtitle}}
{{/subtitle}}