Рассказывает бывший преподаватель подготовительных курсов ИСАА МГУ кандидат исторических наук Павел Пучков:

— Почему сдать экзамен очень сложно? Одна из причин — огромный объем материала. Историко-культурный стандарт, который задает базовые параметры федерального стандарта по предмету, перегружен фактами, персонажами и второстепенной информацией. При этом материал очень плохо организован — нет единой схемы. С методической точки зрения — это проблема: очень сложно систематизировать гигантский массив разнородной информации.

Вторая причина — способ подачи информации. Современные школьники привыкли потреблять ее небольшими порциями, причем обычно не чисто текстовую, а с картинками. Их приучили к этому социальные сети. Но школьная история существует преимущественно в нарративной форме, то есть предполагается, что дети умеют хорошо усваивать сравнительно длинные тексты, как умели их родители, выросшие на Александре Дюма и Жюле Верне, а не пабликах в «ВКонтаке».

Кроме того, почти все сюжеты школьной истории — это политика, которой молодежь не очень интересуется. В подростковом возрасте интересно что-то антропологическое. В итоге мы имеем плохо организованную и перегруженную фактами программу, к усвоению которой дети в принципе не готовы. Прибавим к этому многолетний кризис системы подготовки педагогических кадров и низкокачественные контрольно-измерительные материалы самого экзамена, особенно во второй части. И откуда взяться хорошим знаниям и высоким баллам ЕГЭ?

Преподаватель лицея НИУ ВШЭ кандидат исторических наук Александр Морозов с этим согласен:

— Школьный формат образования очень перегружен информацией, и это касается не только истории. Невозможно выучить все на свете. Дети, как это обычно бывает, сдают контрольную или зачет — и забывают весь пройденный материал. И тут они правы. Зачем учить то, что никогда не понадобится в жизни и что в нынешних условиях легко найти в Сети? Да и никакой мозг не выдержит такой нагрузки. И вот наступает 11-й класс, и нужно сдавать предметы по выбору.

Ко мне часто приводят детей, которые не могут ответить даже на самые простые вопросы по истории, и ставят задачу подготовить их за год к сложному экзамену. Приходится в буквальном смысле начинать с нуля. Речь, конечно, не о выпускниках сверхсильных, избранных школ, а о массовой школе.

Уже несколько лет апелляции на ЕГЭ по истории происходят в онлайн-формате. Как это делается — рассказывает выпускница прошлого года Марина: «В прошлом году я написала ЕГЭ по истории на 90 баллов. Мне сняли 3 балла во второй части экзамена, на сочинении. Я подала на апелляцию. На процедуру отводилось 20 минут. Предварительно я подготовила цитаты из учебников с отметкой ФГОС (госстандарты. — Ред.).

Апелляция началась, я задала вопрос. Первое мое сообщение по ту сторону экрана читали пять минут. Потом дали плохо сформулированный ответ и написали: "Вы указали в своем ответе только основную информацию, а дополнительную — нет". Я объяснила, что полностью раскрыла термин, как было написано в учебнике, и повторила свой ответ.

Когда я разозлилась и написала, что буду обращаться в департамент образования, мне ответили: "Мы перепроверим вашу работу и сообщим результат". На этом процедура апелляции закончилась. Баллы мне так и не вернули и даже не сказали почему».

— Почему там ничего невозможно доказать? Дело в критериях проверки, которые недостаточно конкретны, а в отдельных случаях откровенно бестолковы, — считает Павел Пучков. — На апелляции может вскрыться несоблюдение экспертами критериев проверки (которые, кстати говоря, засекречены). Это абсолютно невыгодно вышестоящим органам, которые отвечают и за первичную проверку, и за апелляционную процедуру.

Если апелляционная жалоба удовлетворена, то это означает, что эксперты ошиблись при первичной проверке, а значит, организовавшая ее инстанция некомпетентна.

Если же выпускник направляет повторную жалобу в региональный департамент образования (процедура этого не предполагает, но право на жалобы у граждан пока еще есть), то ему в лучшем случае ответят, что работа проверена в соответствии с критериями. А дальше можно идти только в суд, который ученику уже ничем не поможет, потому что приемная кампания в вузы уже закончится.

В этом году две выпускницы прошли этот путь, причем их жалобу поддержал депутат Мосгордумы Евгений Бунимович.

И ситуация не изменится, пока общество не обеспечит должного давления и не заставит их реагировать. Чиновники нуждаются в воспитании не меньше, чем дети.

Но ЕГЭ и апелляции — это еще не все. Есть такой экзамен — ДВИ (дополнительное вступительное испытание), который предлагает своим абитуриентам некоторые топовые вузы. В этом году они проводились в МГУ, другие вузы не стали ничего проводить дистанционно.

— Результат ДВИ существенно меньше ЕГЭ зависит от знаний и умений ученика, — говорит Александр Морозов. — В моей практике были случаи, когда ученик пишет ЕГЭ по истории на 60 баллов (вполне адекватная оценка), а затем сдает ДВИ на 95 баллов. Как так? Все потому, что ученика натаскивал на этот экзамен специальный учитель «со связями». До введения ЕГЭ это была повсеместная практика. Кроме того, если ученику поставили низкий балл по ДВИ, то он не может узнать, по какой причине.

В редакцию пришло письмо от историка Василия Жалова (это псевдоним, имя и научное звание известно редакции), который рассказывает: «Во-первых, абитуриенты имели не менее 15 минут на технические отлучки из-под ока видеокамеры компьютера. И никто не мог проконтролировать, как и откуда они черпали во время отлучки знания для ответов на вопросы в письменной форме.

Во-вторых, экзаменаторы-контролеры могли видеть только лицо и руки абитуриента, а за мониторами стационарных компьютеров и ноутбуков или же где-то в стороне дозволялось (только тихо-тихо) стоять подсказчикам с плакатиками, на которые фломастером выводились нужные для ответа слова, цифры, имена, схемы, таблицы и т.д. и т.п.».

В разговоре со мной Василий Жалов напомнил: «С чего все началось? В 2013 году в январе было проведено собрание у Владимира Путина, где обсуждалось современное образование. Туда были приглашены чиновники и один рабочий. И рабочий этот выдвинул такое предложение: "Есть одна проблема у нас в образовании. Нет однозначности. В одних учебниках написано одно, в других — другое. Непонятно, что было в истории, а чего не было".

И решили тогда создать единый учебно-методический комплекс по истории. Его долго обсуждали, много денег было на него выделено — двадцать миллионов. И, конечно, на единой линии учебников можно заработать огромные деньги. Так вот, в этом комплексе был введен определенный набор имен, событий и дат. Но зачем это однообразие?

Во второй части экзамена по истории нет этой самой однозначности, потому что ученик должен дать свою оценку исторического события. А мнение эксперта всегда субъективно, оно почти никогда не совпадает с точкой зрения выпускника. Даже когда ученик приносит учебник и говорит: я вычитал это определение тут. Эксперт не согласится с ним, потому что он, может быть, вообще не читал этот учебник.

Наконец, в МГУ программа ДВИ по направлению "История" — сильно устаревшая. Она соответствует уровню советской исторической науки середины XX века, по многим параметрам противоречит новому Историко-культурному стандарту и Концепции новой линии единых учебников по истории России, утвержденных указом президента в январе 2014 года».

Историки без конца призывают к публичному обсуждению контрольно-измерительных материалов к ЕГЭ и единообразию процедуры апелляции для всей страны. Александр Морозов комментирует:

— Надо навести порядок с апелляциями, причем по всем предметам, выработать четкий алгоритм действий, единый для всех регионов.

Ученики из разных регионов сейчас поставлены в неравные условия, то есть, по сути, того «единого образовательного пространства», о котором так любят говорить чиновники, нет. Экзамен превращается в своего рода лотерею.

Еще важно перестать учитывать процент апелляций как отчетный показатель работы комиссий: это приводит к тому, что апелляции не удовлетворяются даже в очевидных случаях. И, наконец, необходимо закрепить в алгоритме условие засчитывать ответы учеников, которые соответствуют изложенному в учебниках, включенных в федеральный перечень.

После заседания Общественного совета в Рособрнадзоре историки создали петицию с требованием ввести единые правила проведения апелляции. Об этом мне рассказал преподаватель лицея НИУ ВШЭ, главный редактор журнала «Преподавание истории в школе» кандидат исторических наук Роман Пазин:

— В содержании петиции были выдвинуты следующие требования: предусмотреть одинаковый регламент процедуры для всей страны, предусмотреть аудиовизуальный контакт с апеллянтом (то есть исключить чаты), выдавать апеллянту мотивированный ответ от комиссии в письменной форме, предоставить критерии оценивания заданий по просьбе апеллянтов, сделать так, чтобы то, что написано в учебниках, являлось доказательством правоты ученика. И, наконец, сделать статистику по апелляциям публичной. Каких-то неподъемных требований, которые не мог бы исполнить Рособрнадзор, петиция не содержит. Но все эти требования помогут увеличить доверие к ЕГЭ и к апелляциям.

Историк Василий Жалов резюмировал: «Что же будет с нашей системой образования, если у власти будут сидеть такие безответственные люди, которые составляют КИМы? Что же будет с наукой, если так и будет господствовать профанация и ложь на вступительных экзаменах и апелляциях? Мы можем бесконечно создавать петиции, но что мы можем сделать до тех пор, пока чиновники сами не захотят что-то изменить? Но бездействовать и смотреть на весь этот беспредел уже нет сил. Общими усилиями, может быть, мы сможем сделать лучше, потому что хуже уже явно некуда».