В нашей окружающей российской действительности есть один интересный парадокс: и простые граждане, и эксперты с легкостью используют словосочетания «средний предприниматель» и «средний класс», часто заменяя одно другим, но, если приглядеться, никто не знает точно, что такое первое и второе именно сегодня. Еще меньше кто бы то ни было представляет, что ждет этих «средних» в обозримой перспективе. Хотя знать это было бы полезно, можно сказать, чрезвычайно полезно, поскольку за сереньким неприметным словом, зажатым между чем-то крупным и выдающимся и чем-то неприметным и малозначительным, скрываются сущности крайне важные для устойчивости развития страны и его будущего.
Фото: Евгений Разумный / Коммерсантъ
Со средним бизнесом с точки зрения установленных государством квалифицирующих признаков все кажется относительно понятным: это бизнесы с численностью сотрудников от 100 до 250 человек и с доходом от 800 миллионов до 2 миллиардов рублей: всё, что меньше, отнесено к малому бизнесу и индивидуальному предпринимательству. То есть средний бизнес — это нечто крепкое и относительно устойчивое, скорее всего — производящее нечто полезное в не заоблачных количествах, но регулярно, дающее работу приличному количеству людей и регулярно вносящее в казну значимые объемы налогов. Соль земли, подпорка крупных отраслей и флагманов индустрии, основа устойчивости общества с его привычкой к потреблению и развитию, мышцы отечественной экономики. И рулит этим всем средний предприниматель, который не олигарх, но и не лоточник, который рискнул, вложил средства, придумал и двинул вперед свое дело, не побоялся тех условий, в которых ему придется не просто самому выживать и развиваться, но и отвечать за тех, кто от его смекалки и его уверенности зависит. Это по большому счету и есть тот человек, которого обычный человек представляет, когда слышит слово «предприниматель».
Когда мы с «Левада-центром»* спросили граждан о том, как они считают, что важнее для предпринимателей: личная инициатива и энергия или разные там связи и знакомства, — то судя по ответам, где почти 52% выбрали первое — предпринимательскую инициативность и смелость. То есть представили, похоже, именно среднего (да и малого) предпринимателя, который не сидит в государственной компании или корпорации (зачем там инициатива?) и не присосался к добывающим отраслям (зачем там энергия?). И общество, судя по ответам, ожидает от среднего предпринимателя бодрости и движения вперед.
Но мы еще задали людям и второй вопрос: что важнее для бизнеса — чтобы государство ему помогало или не мешало? И приблизительно те же 52% ответили: пусть лучше помогает. Но что это значит в России сегодня — помогать бизнесу? Давать деньги? Но у государства сейчас немного другие приоритеты в распределении средств, основной поток которых отправляется в военно-промышленный комплекс, где среднего бизнеса не так чтобы много. Поддерживать инвестиции? Но у нас нынче на повестке дня борьба за курс рубля и сдерживание инфляции, и учетная ставка задрана так, что кредиты становятся не золотыми, а платиновыми, и мало какой средний бизнес может себе их позволить. Не кошмарить проверками? Да, в прошлом году президентом было заявлено, что «если бизнес не связан с высокими рисками причинения вреда гражданам или окружающей среде, то его вообще не должны проверять. Ни в плановом порядке, ни во внеплановом, достаточно профилактических мероприятий». Но это же не про помощь, а как раз про то, чтобы не мешать. И да,
правительство заявило, что плановых проверок бизнеса, не связанного с чем-то опасным и рискованным, не будет восемь лет, но кто отменял внеплановые проверки по «сигналам граждан» и по хорошо продуманному и четко нацеленному желанию проверяющего?
Добавим к этому по нарастающей ухудшающееся положение дел с экспортом и импортом в ситуации изрядной зависимостью многих предприятий среднего бизнеса от внешнего рынка, ужесточенный контроль за валютными операциями, которые попробуй еще проведи, и требования по продаже валюты — и как-то не проглядывает ниоткуда помощь государства бизнесу.
А что проглядывает, так это все чаще появляющиеся в новостях сообщения о национализации тех или иных предприятий: вот забрали в государственные руки «Метафракс», вот — «Рольф», вот — ЧЭМК. Хотя вот же, только в сентябре 2023 года президент говорил:
«Никакой деприватизации не намечается. Никакой деприватизации не будет, это я вам могу точно сказать». Не будет, потому что, похоже, она уже происходит. Да, пока речь идет о крупном бизнесе, о тех самых флагманах индустрии и стратегически важных для государства предприятиях, которые с ним находятся в (назовем это так) дружеских отношениях. Но многие, многие средние предприниматели не могли не вздрогнуть, когда услышали недавно от все того же президента про грядущие инновации в налоговой сфере и вот это: «Слово «элита» себя дискредитировало, особенно это касается тех, кто набил карманы в 1990-х. Настоящая элита — это труженики и воины, которые служат России».
Сказанное, если посмотреть на него в совокупности, — гремучий и мало что хорошего обещающий коктейль именно для среднего бизнеса. Потому что вытекает из этих планов следующее: вы очень скоро будете больше платить в казну, но не факт, что мы вам, именно вам, оставим тот заводик или те фермы или те магазины, которые вы приватизировали в девяностых и с доходов от которых все это время «набивали себе карманы». Ведь нигде не сказано, что речь идет лишь об опостылевших «олигархах», тем более что их уже и след простыл, да и не то чтобы их в 2024 году много осталось в природе и при собственности. Практически совсем не осталось. Значит о ком речь? Речь о тех, кто не «труженики» и не воины. Значит о ком?
И тут мы сразу же вспоминаем про второго «среднего» — про средний класс. Тот самый, который совсем никто не может толком определить:
- президент считает средним классом всех, у кого доход в 17 тысяч рублей, то есть 70% россиян;
- Мировой банк считает, что это те, кто зарабатывает не меньше 20 тысяч рублей, может позволить себе обучение за рубежом, обладает иномаркой и ездит в отпуск за границу минимум раз в год.
- Высшая школа экономики относит к среднему классу тех, у кого доход на члена семьи около 44 тысяч рублей, у кого есть высшее или неоконченное высшее образование, кто занимается интеллектуальным (а не физическим) трудом и предпринимательством и кто сам себя считает средним классом.
- И с этой оценкой среднего класса солидарен Сбербанк: главное — самоидентификация.
Как ни крути, выходит, что наш средний предприниматель и его сотрудники — и есть средний класс (или как минимум изряднейшая его часть).
И тут стоит вспомнить, что у среднего класса помимо параметров, определяющих его, скажем так, экономически, есть и давно описанные для стран, где его много, общественные признаки: осознанный налогоплательщик, зачастую благотворитель, активный гражданин и вдумчивый избиратель. Это все логично вытекает из количественного описания среднего класса: ему есть что терять, поэтому он хочет и стремится влиять.
Фото: Евгений Разумный / Коммерсантъ
Именно это не может сейчас сильно нравиться власти: не надо вам ни на что влиять, у нас есть другие специально обученные влияющие, рангом повыше. А если их вам мало, то будет вам новая «элита» и новый «средний класс»: с полей военных баталий широким потоком возвращаются или вот-вот вернутся люди, доход которых более чем удовлетворяет всем требованиям, предъявляемым к среднему классу, которые могут позволить себе иномарки (правда, китайские теперь), детей которых бесплатно зачислят в любые университеты и которые только за рубеж не смогут съездить, ибо их туда не пустят, но Сочи тоже сойдет. И которые не задают никаких лишних вопросов и не активничают без спроса в ненужном направлении, а голосуют (не выбирают) точно как надо.
Если объединить их с изрядно обросшими за последнее десятилетие финансово-статусным жирком разномастных «оседлых» силовиков, то вот вам «новый средний класс»», описать который что социологически, что экономически, что политологически будет значительно проще: люди на государственном обеспечении и с государственным величием в голове, с силовым ресурсом и прошлым, не лезущие туда, куда их не просят, и вполне не возражающие, видимо, против того, чтобы стать новыми владельцами заводиков, ферм и магазинов. Что они с ними сделают? А вот это уже совсем другая история. Развитие которой, полагаю, совсем не понравится тем, кто напланировал на ближайшие годы нашей стране бурный экономический рост и много-много средств на много-много красивых национальных проектов.
* Признан в России «иностранным агентом».
