Известно, что под удар попали зампредседателя регионального отделения партии «Яблоко» Марина Железнякова, блогер канала Newsbox24 Геннадий Шульга, политактивисты Максим Хозяйкин, Гия Какабадзе, Антон Расин (молодой химик, которого доставили в отдел полиции и избили после одной из летних владивостокских акций в поддержку Сергея Фургала). Возможно, говорит юрист Дмитрий Зубарев, список неполный — не все смогли вовремя сообщить о происходящем.

Задержанных отвезли в отдел на Марченко, 40, там находится Центр по противодействию экстремизму УВД по Приморскому краю.

«Лежать, сука! Лежать!»

В начале восьмого утра ОМОН вломился к блогеру Геннадию Шульге, известному своей прокоммунистической позицией и освещением различных акций протеста. «Эшники» сегодня забрали у него всю аппаратуру, рабочий ноут и телефоны (дома у Геннадия своя мини-студия, где он монтирует и озвучивает сюжеты). Ноги враскорячку, лицом в пол, рядом — собачья миска с едой. Надели наручники, заставили представляться на камеру, оперативник вел съемку — позже фрагмент этого видео «совершенно случайно» окажется в Сети.

— Знаешь, за что задержан? — спрашивает омоновец, сидя верхом на голом по пояс блогере и разворачивая его голову на камеру.

— Ну, примерно догадываюсь, наверное… — отвечает тот не очень уверенно.

Шульга — свидетель по уголовному делу о перекрытии дорог, которое возбудили после митинга 23 января.

— Я с работы приехал, с ночной, лег спать около 7 утра. И в 7.15 где-то жена прибегает: «Гена, там стучат!» Я сразу понял, к чему это приведет. Хотел быстро кое-что в компьютере закрыть, что по умолчанию загружается, — рассказывает Геннадий Шульга. — Пока жена время тянула, буквально пять минут прошло… С ними особо не забалуешь, сразу пилу завели: вжжжж. Жена испугалась, открыла.

Сказали, что для внутреннего пользования, мол, его потом нигде не будет. Надели наручники. Показал им паспорт — и они давай обыск проводить.

Перевернули всю комнату — такое ощущение, что это был цирк для жены. Мне-то по… <всё равно>, я-то знаю, что к чему, и меня не напугаешь. Единственное — жалко технику, которую они теперь вернут, хрен знает когда. Работали прям на жену. Мои вещи даже не трогали, а ее — вывалили, ковырялись в нижнем белье. Документы на ее фирму смотрели. Обыск, как мне объяснили, проводят на основании постановления суда. А что, не судьба повесткой меня вызвать? Я сразу понял, что это 267-я <ст. 267 УК РФ по перекрытию дорог в ходе митинга 23 января>. «У нас, — говорят, — такие правила». Адвоката не хотели пускать: говорили, что мне не нужен.

Где-то до 9 утра все это продолжалось, а потом забрали меня на Марченко, 40. Раньше там ОБЭП был, сейчас Центр «Э». Тот же, кто проводил изъятия — следователь Попов, он начальник отдела в ЦПЭ, — провел опрос про перекрытия. Я говорю: 23 числа уже давал по этому поводу объяснения, ничего нового не могу сообщить; возьмите из того протокола, вставьте в этот. Он сказал, что у него того протокола нет. Ну я ничего не видел, оформили по 51-й статье. Мои вещи и вещи жены не вернут, пока эксперты не проведут следственные действия. Пока эти вещи будут храниться как вещдоки. Я знаю — минимум два месяца, не раньше возвращаются такие штуки. Дали подписать мне предостережение об участии в несанкционированном мероприятии по поводу сегодняшнего митинга.

Как объяснил «Новой» адвокат Алексей Ананьев, применение фото и видеозаписи при производстве обыска должно быть отражено в протоколе (с указанием технических средств). Есть и момент вмешательства в частную жизнь гражданина, ведь видеозапись производится в квартире человека.

Забрали телефон и фото с Фургалом

На видео, опубликованном адвокатом Алексеем Ананьевым, — задержание Гии Какабадзе. У него утром проводили обыск. Он тоже проходит свидетелем по тому же делу.

Человек, который, по словам Какабадзе, проводил следственные действия, представиться адвокату отказывается.

— Я приехал по звонку Гии (к нему домой. — Ред. ), мне открыл дверь сотрудник ОМОНа в каске, — рассказывает Алексей Ананьев «Новой». — Я назвал себя, попросил следователя. Вышел человек, не представился, однако потребовал ордер. Я — управляющий партнер адвокатского бюро, так что, выписать ордер могу на месте. Это — дело тридцати секунд. Пока я писал, передо мной закрыли дверь — я полтора часа стоял, стучался, громко говорил, что я адвокат. Меня не пускали, что абсолютно незаконно. Позвонил в УМВД по Владивостоку. Поскольку сотрудники не пускали адвоката и не представились, были все основания полагать, что это никакие они не сотрудники и проводят не обыск, а бандитские действия. Наряд полиции по моей просьбе никто, конечно, не прислал. И когда его увезли, я дважды звонил в УМВД России по Приморскому краю и городу Владивостоку. Сказано было, что ответ мне пришлют по почте.

Когда через полтора часа двери распахнулись, вышедшие из квартиры люди стали спинами скрывать от меня вход и Гию. В итоге вслед за силовиками вышел и сам мой доверитель, с палочкой, прихрамывая. На мои вопросы никто не отвечал. Только сам Какабадзе сказал, что его задержали, несколько часов продержали силой на полу, что незаконно. Меня к нему так и не подпустили. Сейчас он находится дома, но не на связи. Изъяли телефоны. Еще забрали фото, где он рядом с Фургалом. Не знаю, для чего им эта фотография — видимо, для доказывания факта по перекрытию дороги, снимки с политическими деятелями очень важны.

«У дочки от стресса пошла кровь носом…»

Максим Хозяйкин, один из активистов еженедельных владивостокских акций за Сергея Фургала, на двух митингах в поддержку Навального вообще не был. Он тем не менее в лучших традициях кафкианства, находится в статусе свидетеля в связи с участием в этих митингах 23-го, а также и 31-го числа. У него дома тоже не обошлось без копания в нижнем белье.

— Ко мне пришли в шесть — полседьмого, положили лицом в пол, руки за голову. Ксения, жена, рядом была. Зачитали постановление суда (на видео снимали), что в связи с моим участием в митингах 23 и 31 января разрешается провести обыск. Хотя я не участвовал <в митингах>. Попросили предъявить все электронные носители, кое-что сами нашли: флешки старые, хлам какой-то. Забрали телефоны у жены, у дочки. Долго все это оформляли, чуваки эти с автоматами. Кира моя, дочка, перепугалась. Ей 11 лет. Я потом, когда вернулся, узнал, что у нее кровь носом от стресса пошла.

Было 3 или 4 омоновца. И, я так понял, они еще наблюдали, чтобы никто из окон ничего не выбросил — поднимались, спускались. Я попросил адвоката, когда дома был. Сказали: не нужен адвокат. Посадили меня росгвардейцы (или кто они там, в балаклавах) в «газель». Голову прям к полу прижали. Я пытался с ними говорить: «Ты припусти, спина болит, загнул сильно». Они в ответ: «Всем молчать! Тихо!» Я и замолчал — ну его.

В такой позе меня и привезли на Марченко, 40, хотя сказали, что везут в ГУВД. Завели вниз головой, стоял я еще с руками на стене и ногами на ширине плеч, ждал, пока полковник Иванов приедет меня допрашивать. Какой, спрашиваю, у меня статус вообще? Свидетель. Адвоката попросил. Они говорят, адвокат занят, не приедет. Ну понятно, назвали ему другой адрес, вот он и не смог — потом я уже узнал, что защитники меня искали.

Стоят понятые — я к ним обращаюсь: «Вы слышали, что мне права разъяснили?» Один говорит: «Дааа», второй стоит, морда в пол, молчит. «И ты хочешь сказать, что и ты слышал?» — спрашиваю второго. Говорит, слышал. «И какой там шестой пункт?» — спрашиваю (там как раз про адвоката). «Я не помню», — отвечает. Все ясно.

Я протокол отказался подписывать без адвоката. Предостережение мне выдали, я его тоже подписать отказался. Выдали копию протокола обыска, предостережение. А копию протокола допроса — нет. Еще нотации мне читал этот Иванов. Потом выпустили меня.

Технику забрали, голову пробили

Можно связывать визиты силовиков с сегодняшним митингом в поддержку политзаключенных, который анонсировал и провел депутат Заксобрания от КПРФ Артем Самсонов. Однако на мероприятие ожидаемо пришло мало участников (силовиков — и тех больше было; задержали около десятка человек). Но, допустим, та же Марина Железнякова из «Яблока» во всех возможных источниках высказывалась против инициативы коммуниста, говоря, что людей подставлять просто незачем. Кроме того, 23 января ее не было на площади именно в тот момент, когда перекрывали дорогу.

— В 7 утра позвонили в дверь. Представились полицией, сослались на постановление суда об обыске. Я открывать не хотела, но после угрозы выломать дверь пришлось, — рассказала Железнякова «Новой».

Он говорит, прикладом. Супруг ездил в травмпункт. Диагностировали сотрясение мозга. Сказали, что рана большая, придется зашивать и нужно делать снимок, в черепе возможна трещина — дали направление в больницу. Мне зачитывали постановление о том, что я являюсь свидетелем по уголовному делу о перекрытии дорог 23 января. Свидетелем! Провели обыск, искали цифровые устройства, забрали телефон. Ноутбук был — но он рабочий, не личный. Я предложила: давайте я предоставлю всю информацию, полный доступ. Они отказались и забрали телефон и ноутбук.

Официальная позиция

Цитируем пресс-релиз полиции, в котором сказано, по какому поводу обыски.

«Новая» пыталась связаться с пресс-секретарем УМВД России по Приморскому краю Ириной Сыровой по телефону и WhatsApp и задать следующие вопросы:

1. Какова была причина обысков людей дома с участием ОМОНа? Или это были не обыски? Как правильно назвать эти действия? Какие силовые подразделения в них участвовали?
2. Сколько всего таких мероприятий провели за сегодняшний день сотрудники ведомства?
3. В каком статусе сейчас эти люди: задержанные, обвиняемые, свидетели? И по какому делу?
4. Имеется ли информация о сотрясении и ране на голове мужа М. Железняковой? Повреждения получены как раз в ходе обыска. Можете ли прокомментировать действия сотрудников? За что его ударили: он сопротивлялся, вызывающе себя вел?
5. В Сети появился фрагмент видео, снятого, по нашим данным, сотрудником полиции дома у Г. Шульги. Насколько этично и законно отправлять кадры, снятые в такой ситуации, третьим лицам, не являющимся сотрудниками полиции?
6. Когда ее владельцам будет возвращена изъятая в ходе мероприятий техника?

На момент сдачи материала госпожа Сырова на вопросы «Новой» не ответила, на наши телефонные звонки не реагировала.

Владивосток