Накануне распада СССР и граждане, и начальство очень увлекались сверхъестественным и паранормальным. В моде были поиски снежного человека, всех невероятно беспокоила тайна Бермудского треугольника и экстрасенсорные способности. Когда общественная жизнь умирает, а перспективы у людей и страны нулевые, самое время поговорить о чем-то большом, таинственном и никак не связанным с происходящим за окном. Для компетентных органов, понятное дело, свидетельства об НЛО тоже представляли из себя более выгодный вариант по сравнению с критикой советской власти. Чем бы народ ни занимался, лишь бы о политическом участии не думал.

Сегодня начальство берется за старое.

• Генпрокуратура торжественно заявила, что будет вновь расследовать гибель группы Дятлова в 1959 году, по поводу которой существует более 70 версий и почти все — мистические.
• Депутат Заксобрания Ленинградской области Владимир Петров решил заглянуть дальше и попросил Следственный комитет расследовать смерть Пушкина, которая, по мнению депутата, могла стать результатом заговора.
• А помощник президента России Владислав Сурков написал статью о «глубинном народе» и долгой России Путина, жанр которой стоило бы определить как историософская мистика.

Если бы этот текст был опубликован в интернете анонимно, на него никто не обратил бы внимания. Отечественные самобытные мыслители ежедневно в индустриальных масштабах генерируют аналогичные интерпретации «смысла российской истории», у которых есть две узнаваемые черты. Во-первых, они игнорируют все социальное знание, накопленное человечеством к XXI веку, от истории экономики до поведенческой психологии. И даже гордятся этим: раз уж у России особенный путь, то и западные умники нам не указ, никакие западные теории к нашему опыту неприменимы. В социологии науки такой стиль мышления называется обидными словами «туземная наука». Во-вторых, не существует никакого способа подтвердить или опровергнуть подобную историософию, ее можно только «принять сердцем».

Поскольку Владислав Сурков на этот раз не пожелал быть анонимным мыслителем, то его публикацию в «Независимой газете» рассматривают серьезно. Ведь Сурков считается архитектором политической системы, созданной в нулевые и сейчас находящейся на дожитии, а кроме того — «куратором Донбасса» с неясными и неформальными, но предположительно весьма широкими полномочиями. И вот такой человек накануне очередного президентского послания Федеральному собранию решил произнести «идеологическую речь» о том, как «гумилевские люди длинной воли» построили «долгое государство Путина».

Общая рамка высказывания понятна: Запад ошибался, а они, то есть единомышленники Суркова, всегда были правы. Поэтому на Западе сейчас кризис, а у нас государство на подъеме. И на Западе поэтому начинают нам завидовать, народы мира, условно говоря, с надеждой смотрят на Кремль. Когда такие тезисы всерьез берутся за аксиому в стране, где экономический рост в 2% приходится вручную рисовать в Росстате и чья экономика в целом составляет несколько процентов от общемировой, хочется спросить: автор планирует обмануть читателя или сам обманываться рад, то есть стал жертвой той пропаганды, которая им же и создавалась? Т.н. геополитика уже объявлялась причиной, по которой беднеющая Россия должна бросить вызов всему миру; теперь у геополитики нашлась сестра-близнец — идеология. И вот в идеологии-то мы сильны, а следовательно, непобедимы.

Идеология, этот наш костюм железного человека, превращающая осколок СССР, 40% молодежи которого мечтают об эмиграции, в новую сверхдержаву, состоит на поверку из нескольких баек. Одна из них как бы гегельянская — «история не хочет, чтобы Россия прекратила существование». Другая — о «суверенной демократии», которая, настоявшись в течение тринадцати лет на общественном застое, превратилась в «государство нового типа», названного Сурковым путинизмом. Путинистами до последнего времени ругали людей, мыслящих некритически и склонных к культу личности, но теперь настало время перехватить этот термин и превратить его в знамя.

В чем состоит собственно новизна государства, ясно не вполне, потому что, сетует Сурков, оно еще мало изучено. Но уже сейчас ясно, что продлится оно до скончания века — пока нынешнего. Третьей деталью идеологии становится, таким образом, мистическая эсхатология. Здесь используется ключевой аргумент: было, мол, три исторические России, которые ассоциируются с великими правителями — Иваном III, Петром Великим и Лениным.

Объяснять историю через перечисления правителей в целом дурной тон. Даже школьные учебники старались этого до последнего времени избегать, ведь ясно, что прошлое — это не великие люди на троне. Но если уж играть в «великие имена», то ясно, что «список Суркова» фальсифицирован дважды. Во-первых, исторические имена в этом ряду — это Иван Грозный (IV), Петр и Сталин— именно про их версии «модернизации» ведется больше всего споров в российском обществе. Но отправлять Путина в эту компанию помощник президента постеснялся. Во-вторых, если все же верить в линию, идущую от Ивана III к Ленину, то мы сейчас живем в «долгом государстве Ельцина». Ведь именно Борис Николаевич был автором «новой России», ее Конституции, ее политических элит и своего собственного преемника. Но «долгим государством Ельцина» сегодня никого не удивишь, да и перед посланием Федеральному собранию эта метафора бесполезна.

Туземная философия истории заканчивается невероятным выводом про deep state, глубинное государство Запада, и глубинный российский народ, который как-то пересекается с «населением», но, возможно, с ним не совпадает. Дело в том, что на Западе живут лукавые притворщики, которые делают демократию «по Барнуму», то есть примерно так же, как делаются астрологические прогнозы (эффект Барнума в психологии — причина убедительности абстрактных предсказаний). Зато Россия населена простым и строгим глубинным народом, который не чужд политического эксгибиционизма. Если на Западе все прячутся за фальшивые улыбки и еще более фальшивые демократические институты, то

Но, постояв так над пропастью некоторое время, распахнув изумленному миру плащ, нужно думать о следующих шагах — и об этом у Суркова ни слова.

Без сомнения, прочитав трактат Владислава Юрьевича, можно спорить, в чем его аппаратный смысл, намерен ли помощник президента через эту публикацию «усиливаться», и будет ли теперь путинизм официальной идеологией «долгого государства». Дмитрию Пескову приходится отчитываться, читал ли Суркова Путин (пока нет, не читал). Но все это, кажется, имеет смысл только в том мире, который придумал для себя Сурков. Где идеология побеждает экономику и здравый смысл. И где беседы о смысле истории позволяют на время забыть о том, что уже шесть лет в России люди с каждым годом становятся беднее.