29 января директор Российской ЛГБТ-сети Игорь Кочетков обратился с заявлением о преступлении в Следственный комитет России. В заявлении он просил провести проверку сведений о новой массовой волне задержаний жителей Чечни по подозрению в гомосексуальной ориентации, поступающих с декабря прошлого года. В заявлении, в частности, говорилось о как минимум 14 задержанных и одном убитом (его данные были переданы в СК для проведения проверки). Также в заявлении говорилось о чеченце Бекхане Юсупове.

На момент обращения Кочеткова в Следственный комитет было известно несколько фактов, свидетельствующих о том, что в отношении Бекхана Юсупова могло быть совершено тяжкое преступление. А именно: Юсупов покинул Чечню и Россию в 2011 году, получил статус беженца, а затем вид на жительство во Франции. В конце ноября он приехал в Чечню на своей французской машине Рено Клио, чтобы, по сведениям знакомых, продать дом. К 11 января этого года он должен был вернуться во Францию, так как на этот день был назначен суд по рассмотрению его обращения за получением французского гражданства. То есть это был очень важный для него суд. Однако ни в конце прошлого года, ни в начале этого Бекхан Юсупов во Францию не вернулся.

На связь он перестал выходить с 17 декабря.

С этого момента о судьбе человека ничего не было известно ни его родственникам в Чечне, ни его родственникам и друзьям в Европе. И только 27 января, когда в ЛГБТ-сеть обратился один из чеченцев, ставший жертвой новой волны преследования по подозрению в гомосексуальной ориентации (он был задержан с 5 по 23 декабря прошлого года), ситуация немного прояснилась. Этот человек рассказал, что видел Бекхана среди задержанных в УМВД Грозного.

На тот момент друзья и родственники Юсупова, проживающие в Европе, уже обратились в ЛГБТ-сеть с просьбой о помощи. Для выяснения его судьбы правозащитники решили опробовать новый алгоритм, к которому ранее никто в республике не прибегал. Помимо заявления в Следственный комитет России, были использованы возможности, которые дает российский «Закон об адвокатуре». Дело в том, что любой гражданин (не только России) может нанять адвоката, действующего в интересах третьего лица. При этом согласие третьего лица, в интересах которого нанимается адвокат, не требуется. Адвокат, вооруженный правами и возможностями своего статуса, выясняет судьбу своего подзащитного, при этом повлиять на его действия практически никак не возможно. Он может прекратить свою деятельность только в том случае, если подзащитный откажется от его услуг. Но для этого, во-первых, подзащитный должен быть жив. А во-вторых, адвокат должен получить физический доступ к этому человеку.

Или адвокат, связанный своим статусом и потому не имеющий возможности отказаться от представления интересов своего подзащитного, проводит независимое расследование в Чечне. Или чеченские полицейские вынуждены освободить человека, чтобы тот отказался от неподконтрольного адвоката. Собственно, именно так и получилось в случае с Бекханом Юсуповым.

Пресс-релиз Российской ЛГБТ-сети о заявлении Игоря Кочеткова в СКР вышел утром 27 января, тогда же в федеральных СМИ прозвучало имя Бекхана Юсупова. Прошел день. Потом еще один. Потом еще один. Никакой реакции из Чечни не поступало. Ни официальной (там просто проигнорировали очередное обращение к Бастрыкину, на которого чеченским силовикам на самом деле плевать). Ни от так называемой «возмущенной общественности» в лице одиозной чеченской активистки Хеды Саратовой.

В таких случаях люди, как правило, обращаются в полицию, в общественные организации, занимающиеся поиском людей, размещают информацию о пропавшем близком человеке в соцсетях. Однако, никто из чеченских родственников Бекхана Юсупова не пытался его найти и уж тем более не обращался в полицию с заявлением о пропаже человека. И надо сказать, что для Чечни такое аномальное поведение — норма.

Чеченская практика незаконных задержаний базируется на том, что сам задержанный изначально лишен правовой помощи, а запуганные родственники бездействуют или предпочитают решать вопрос с освобождением неправовыми методами (или связями, или выкупом, или и тем и другим сразу). Чеченцев давно отучили обращаться за защитой к российскому государству, потому что это государство последовательно защищает только Рамзана Кадырова и его силовиков. Более того.

и унижаются перед властью, врут и послушно участвуют в травле тех, кто еще пытается им помочь и кого Кадыров считает своими личными врагами. Именно поэтому чеченцы впадают в панику от любого намека на активное сопротивление и не слышат аргументов, что только огласка еще и спасает жизни в этой республике. Многолетний бесчеловечный эксперимент привел к тому, что чеченцы превратились в нацию страха. И если мы будем играть по этим подлым правилам и делать вид, что «чеченцы сами не хотят никакой помощи», то превратимся в тех самых соседей, которые упорно «не замечают», как муж за стенкой убивает жену.

…По поводу возможного местонахождения Бекхана Юсупова было два предположения: или он в УМВД по Грозному, или в отделе полиции № 8 в поселке Черноречье (по некоторым данным, туда перевели задержанных после того, как УМВД по Грозному «засветилось» в пресс-релизах Российской ЛГБТ-сети о новой волне преследования людей за «неправильную» сексуальную ориентацию).

31 января в Грозный прилетел нижегородский адвокат Александр Караваев, действующий в интересах Бекхана Юсупова. Первым делом адвокат Караваев уточнил в Верховном суде Чечни, числится ли Бекхан Юсупов среди официально задержанных лиц, в отношении которых была избрана мера пресечения в связи с уголовным преследованием. Оказалось, не числится. Тогда адвокат Караваев поехал в поселок Черноречье по адресу отдела полиции № 8, официально указанному на сайте МВД по Чечне.

Вот тут и начала раскручиваться цепочка любопытнейших событий.

Приехав по официальному адресу ОМВД №8, адвокат Караваев никакого отдела и признаков, свидетельствующих о его существовании, не нашел. Около часа он бродил по окрестностям, выспрашивая у местных жителей, где тут отдел полиции, пока не собрал достаточную доказательную базу вопиющего факта:

Недолго думая Александр Караваев распахнул дверь отдела и шагнул внутрь. И начал проводить фотофиксацию внутренних помещений. Он так точно и не понял, из каких щелей, как тараканы, на него выползли пятеро чеченских полицейских. Среди из них один был сильно крупным мужчиной, другой — с костылем и звали его Магомед. Больше о личностях сотрудников адвокату Караваеву ничего не удалось выяснить. Полицейские вели себя очень нервно, категорически отказались представиться. Складывалось впечатление, что адвокат Караваев застиг их в самый момент превышения должностных полномочий, но проверить, есть ли там, в дальнем кабинете, какой-нибудь незаконно задержанный житель Чечни, не удалось — адвоката практически силком вытащили на улицу. Более того, сотрудники, как один, утверждали, что адвокат Караваев ошибается и это место — все что угодно, но не ОМВД № 8.

— А почему тут валяется табличка «Старший участковый Ибрагимов Зелимхан Джамалайлович»? — показал адвокат фотографию в своем телефоне.

Вопрос шокировал сотрудников. Не придумав ничего лучшего, они стали требовать немедленно удалить фотосьемку, потом отдать сам телефон, а потом попытались насильно затянуть адвоката обратно в отдел.

Александр Караваев успел связаться с журналистами «Новой газеты» и предложил сотрудникам варианты действий: или они его незаконно задерживают (адвокат имеет статус спецсубъекта), и об этом пишут федеральные СМИ. Или ему позволяют спокойно вызвать такси, что адвокат и сделал, благо в Грозном теперь есть Яндекс-такси с фиксацией геолокации клиента (очень удобная штука на случай попытки похищения).

Оценив ситуацию, сотрудники чеченской полиции немного снизили градус агрессии. Адвокат Караваев тем временем продолжал свое расследование, ради которого и приехал. Вопрос о судьбе Бекхана Юсупова (знаком ли он сотрудникам полиции, видели ли они его в данном отделе полиции) остался без ответа, впрочем, Караваев больше рассчитывал не на ответ по существу, а на реакцию. Так вот.

они даже не спросили кто это и не высказали никакого удивления по поводу предположения, что Бекхан Юсупов мог находиться в данном неопознанном отделе полиции. Зато сотрудник по имени Магомед (тот, что с костылем) стал названивать своему начальству, какому-то «шефу», и после разговора, в котором прозвучала фамилия Юсупова, довольно агрессивно предложил адвокату Караваеву дождаться руководства. Но тут подъехало такси и адвокат благополучно уехал.

Эти события происходили около двух часов дня 31 января. А около семи вечера на связь со своими друзьями во Франции вышел, наконец, Бекхан Юсупов. Он написал в телеграме друзьям, что на свободе, и в данный момент находится в доме брата, и что «у него изъяли патроны».

Около 10 часов вечера на странице прокадыровской активистки Хеды Саратовой в Facebook появился пост следующего содержания (орфография и пунктуация — авторские): «Сегодня, 31 января ко мне в офис пришли эти люди. Слева от меня Юсупов Бекхан, справа его старший брат Муса, и третий брат с племянником. Все они Юсуповы. В последнем или в предпоследнем номере «Новой газеты» вышла статья с заголовком «Исчезни», где речь в частности идет как раз за Бекхана Юсупова. Мне очень не приятна эта тема по одной простой причине, что наш менталитет и традиции не позволяют публично говорить об этих вещах. Но в силу навязанных нашему народу обстоятельств, мы заговорили и об этом. Простите меня достойные Вайнахи! Но тут речь больше идет о человеке которого облили грязью, оболгали, навесили ярлык. Они просили о юридической помощи, как им поступить, к кому им обратится, чтобы вернуть их доброе имя, «нам стыдно людям в глаза смотреть», говорят они…»

К посту Саратовой прилагалась фотография, на которой Бекхан Юсупов стоит с руками, спрятанными за спину, как будто они скованны наручниками…

Что странно, в заявлении Саратовой не было ни слова о заметке, которая несколькими часами ранее появилась на сайте «Новой», и в которой говорилось о том, как адвокат Караваев в поисках своего подзащитного Бекхана Юсупова обнаружил очень подозрительный отдел полиции в Черноречье. При том, что на телефон адвоката Караваева весь вечер 31 января поступали сообщения от человека, представившегося Бекханом Юсуповым. Этот человек пытался выяснить, кто нанял адвоката Караваева и зачем он приехал в Чечню. Адвокат ответил, что все ответы даст только при личной встрече с Юсуповым, когда убедится, что тот жив. И если встречи не будет, то 1 февраля он «закидает заявлениями» СК, МВД и ФСБ. Плюс направит обращение Уполномоченному по правам человека Татьяне Москальковой.

Встреча адвоката Караваева и его подзащитного состоялась на следующий же день в офисе Хеды Саратовой. Около офиса дежурила черная иномарка с номерами КРА, неподалеку стояла белая «рено» с французскими номерами. В офисе, кроме Саратовой, находился Бекхан Юсупов со своими братьями, а также Евдокия Москвина, представившаяся адвокату как «журналист, который активно сотрудничает с «Новой газетой» по теме ЛГБТ-сообщества и даже снимала об этом фильм для чешского телевидения».

Но пожалуй самое существенное то, что в Чечне Москвина снимает рекламные фильмы по заказу регионального Министерства по делам печати. В ходе встречи именно Москвина действовала наиболее активно, потребовала удостоверение адвоката Караваева, постоянно задавала вопрос о том, кто его нанял, вела видеосъемку всей встречи. Поговорить наедине Бекхану Юсупову со своим адвокатом так и не разрешили. Впрочем, Юсупов и не настаивал. Он производил впечатление человека растерянного, больного и совершенно не свободного в своих действиях. И постоянно повторял как заученную одну фразу:

В ходе этой встречи адвокату Караваеву все-таки удалось выяснить, что Бекхана Юсупова задержали 18 декабря прошлого года. Вот как, достаточно бессвязно, он описывает причину задержания: «Я нашел на окраине Черноречья патрон и хотел увезти его во Францию, чтобы сделать там из него брелок. За мной следили «структурщики» (имеются в виду сотрудники полиции. — Е.М.), и с этим патроном меня задержали. Я не знал, что есть такие законы в России, которые запрещают хранить патроны. Я нашел несколько таких патронов. Они были ржавые… Я не признаю обвинение, так как я не признаю такого закона, я не знал, что это запрещено. Но мне сказали, что у меня будет часть первая (статьи 222 УК РФ. — Е.М.), и обещали условный срок… Я признал свою вину…»

Задать уточняющие вопросы, при каких все-таки обстоятельствах и каким именно образом Бекхан Юсупов совершил «преступление», в котором его обвиняют, адвокату Караваеву мешали «правозащитница» Саратова и «военный корреспондент» Москвина. Они все время уводили разговор в сторону того, «как вы посмели разгласить персональные данные и публично назвать чеченца геем!».

В конце концов, адвокат Караваев спросил Юсупова, нужен ли ему адвокат для представления его интересов в ходе следствия.

— Не нужен мне адвокат! — сказал Юсупов.

Тогда адвокат Караваев предложил написать письменный отказ от его услуг. Но тут в дело вмешалась Евдокия Москвина и категорически запретила Юсупову что-либо подписывать.

— Вы понимаете, что в данном случае я буду вынужден требовать ознакомления с материалами уголовного дела против Юсупова и участвовать во всех следственных действиях? — спросил адвокат Караваев.

— Приезжайте и участвуйте! Но подписывать он вам ничего не будет! — ответила Москвина.